Томмазо Ландольфи - Жена Гоголя и другие истории

Слова эти принадлежали старому морскому волку, прославленному капитану дальнего плавания. Во избежание неточностей, так как нам достоверно неизвестно, звали ли его Смитом, Дюпоном, Росси, Миллером, Гонсалесом или Ивановым, будем в дальнейшем именовать его просто — Капитан. При этом считаем своим долгом заметить, что Капитан вовсе не подготовлял экипаж своего корабля к экспедиции в стан дикарей с Зондского архипелага, которые, предположим, захватили в плен неосторожного члена команды. Вышеприведенные слова Капитана были им произнесены в интимной, уютной тишине ретирады в момент ежедневного хождения за нуждой.

В этом священном для внутренней жизни людей месте, где пробуждаются сокровенные мысли, одними было написано немало шедевров, другими — благодаря сублимации запрятанных в тайные уголки чувств — пережито разочарование в любви. Но входящий сюда и вынужденный сжаться в комок тем самым занят углублением мысли, предается воспоминаниям и медитации, пытаясь постичь невидимую миру подоплеку вещей и своей собственной души. Здесь Капитан был погружен в воспоминания, здесь он заново переживал свою героическую и легендарную жизнь, беспечную и полную приключений. Правда, мы вынуждены заметить, что, даже находясь в этом месте, Капитан все-таки несколько преувеличивал. Фразы, которые он здесь произносил, поступки, которые он совершал, создавали образ Капитана — человека замечательного во всех отношениях, полиглота, способного преодолеть любые препятствия, перехитрить любого противника и никогда ни на минуту не выпускающего ситуацию из-под контроля, могущего найти выход из сколь угодно трудного положения (он обладал, таким образом, способностью довести до конца дело, каким безнадежным или непредсказуемым оно бы ни представлялось другим, пуская при этом в ход, казалось бы, самые простые психологические пружины, элементарные законы физики, которыми он, однако, овладел в совершенстве и ему не было равных в этом деле), к тому же знатока самых потаенных привычек хищных зверей и человека, особенностей растений и минералов, на какой бы географической широте они ни находились, путешественника, чье лицо постоянно украшала улыбка следопыта и немного ученого, как подобает всякому уважающему себя охотнику, проведшему немало лет в тропических лесах. Не беда, если нет спичек, — он добудет огонь при помощи трения. Нет воды — он высосет из камедного дерева «освежающий и ароматный» сок... Представьте, что его привязали к столбу, а к ногам положили готовую разорваться бомбу. Нужно погасить горящий фитиль. Другой на его месте положился бы на чудо или на какое-нибудь невероятное стечение обстоятельств, чтобы в последнюю минуту избавиться от пут и сбежать прежде, чем фитиль подожжет порох. Он бы, оказавшись в столь опасной ситуации, погасил фитиль необычайно метким плевком, оценив предварительно направление и силу ветра, а также удельный вес слюны. Он всегда был удивительно уверен в себе и спокоен, он «обладал необычайным хладнокровием и стальными нервами», он безукоризненно точно владел любым оружием, поразительным чутьем и восприимчивостью, которая возрастала в зависимости от степени опасности, физическая выносливость его была исключительной, он был в состоянии совершить беспримерные по силе духа и по изощренности нрава поступки, вынести любую боль не моргнув глазом, не умереть даже от самой тяжелой раны, он был неуязвим, несмотря на заговоры, опасные ловушки, картечь и отравленные стрелы; вкруг него всегда находились представители избранного племени искателей приключений, чьи имена преисполнены славного звучания: аргонавты, Де Ла Тур Овернский (на самом-то деле просто Тур Овернский) — его славные спутники. Капитан не только представлялся человеком физически совершенным, безупречным человеком действия, но и — да простит ему Бог — ученым, обладающим познаниями во многих отраслях науки: в глоттологии, в истории, в юриспруденции, в математических дисциплинах, а также — что неизбежно — не чуждался литературных споров, хотя в глубине души и считал их недостойным настоящего мужчины занятием, поприщем приложения сил для людей, робких духом. С вершины стульчака он изрекал выводы, способные привести в смущение целую комиссию, составленную из самых знаменитых языковедов мира. С этой вершины он читал лекции о древних китайских династиях. Давал консультации желающим просветиться по вопросам сердца и цивильного права.