Томмазо Ландольфи - Жена Гоголя и другие истории

Лучше объяснить все на примере первой игры. В какой-то момент должно было почти со стопроцентной вероятностью выйти 14, вследствие чего Эрнесто поставил на все остальные номера. Так вот, поверите ли? Вышло 14. Дальше то же самое — раз за разом, номер за номером. Естественно, что Эрнесто решил наконец сменить тактику: вместо того чтобы силиться угадать число или сектор, которые выйдут (дабы не ставить на них), он пытался определить число или сектор, которые нипочем не выйдут (дабы поставить на них). Однако и это не приносило успеха: как раньше выходил тот номер, что не должен был выходить, так теперь не выходил тот, что должен был выйти. Говорят, у шарика есть глаза. И в итоге Эрнесто мало-помалу превратился в заурядного игрока, иными словами — в конченого человека.

Да, таков печальный финал этой непомерно длинной истории: пока мы пишем, Эрнесто, голодранец голодранцем, исхудалый, трясущийся, бродит как призрак по игорным залам. Он постоянно проигрывает; не будь он богат и, главное, не выдавай ему прижимистый управляющий ренту микроскопическими порциями, Эрнесто бы несдобровать. Кое-какой доходишко — что правда, то правда — приносят советы другим игрокам, которым он рекомендует наблюдать за его игрой и делать все наоборот: в благодарность ему немного перепадает от выигравших. Невеста, разумеется, давно его бросила, предпочтя человека более деятельного и ответственного.

Мораль? Откровенно говоря, мне она неизвестна, да и была бы известна, я бы поостерегся ее обнародовать по причине возможной вредоносности. Предвижу вопрос: что представляет собой эта история? Рассказ о поэзии, об игре или просто игрушку, интеллектуальную забаву? Пусть читатель разбирается сам.

Перевод Е. Солоновича

Ну вот и все. Месть свершилась. А заодно и ограбление, тоже своего рода месть, даже возмездие. Нельзя сказать, что это преступление содеяно (а точнее, совершено) по всем законам преступлений, скорее наоборот — вопреки им. Тем не менее его смело можно назвать идеальным преступлением, о котором может только мечтать каждый уважающий себя преступник. Были приняты все меры предосторожности, от простейших до самых хитроумных, если не сказать — изощренных. Это преступление не останется безнаказанным лишь при каком-нибудь особо благоприятном стечении обстоятельств (как это часто бывает) хотя бы потому, что найти виновника будет попросту невозможно. Когда же в качестве последнего штриха в руки убитого будет вложено орудие убийства, всем не останется ничего другого, как по логике вещей поверить в самоубийство. Не говоря уже о том, что предпосылки самоубийства, его, так сказать, прообраз, были заранее созданы самим убийцей благодаря его тайному влиянию на финансовое и душевное состояние жертвы. Времени для этой последней операции, для последнего и решающего штриха, как, впрочем, и для того, чтобы без помех скрыться, было предостаточно: ночной сторож пройдет с обходом не раньше чем через целых десять минут. А чего только не сделаешь за десять минут!

Если точнее, убитый уже держал в руках орудие убийства. Это была одна из наиболее продуманных мер предосторожности: как знать, может, не совсем правильный угол наклона, под которым был произведен выстрел, и вызовет у этих спесивых всезнаек из отдела криминалистики какие-то подозрения. Ведь вначале убийца оглушил жертву, а затем, стоя у нее за спиной, соединил обе ее руки и заставил выстрелить себе в рот. Правда, уже в предсмертных судорогах убитый откинулся назад, разметав в стороны руки; пистолет остался в одной из них, а именно в правой, что, возможно, не соответствовало точному направлению выстрела. Кроме того, убитый, разумеется, зажал оружие в неестественной, насильственной позе: одно дело — совершать что-либо по собственной воле и совсем другое — в состоянии частичной или полной потери сознания, да к тому же под воздействием чужих рук. Так или иначе, проверить положение рук большого труда не составляло. При необходимости можно было заставить труп принять исходное положение в момент убийства-самоубийства. Но убийца немедленно отверг такую возможность: эту партию он знал досконально. Знал он и то, насколько неточны и обманчивы оказываются, вопреки всяким обоснованиям, подобные попытки воссоздать (или смоделировать) изначальный ход событий. В конечном счете вечно что-нибудь да не сходится. Нет, труп должен оставаться на том же месте и в том же положении. Его вмешательство ограничится только тем, чтобы выбрать нужную руку и слегка поправить положение оружия. Как уже было сказано, большого труда это не составляло. Итак, за дело.