Свортаут Глендон - Благослови зверей и детей

Первые три мили, по пологому склону, писуны шли вровень с апачами… Но начался настоящий подъем, и они отстали. После дождя стало донельзя влажно. Насыщенный паром воздух был зажат меж стенами каньона. С писунов градом лил пот. За спиной у Коттона они то и дело отхлебывали воду из фляжек. Оставалось еще две мили, когда вода кончилась. Плечи под рюкзаками ныли. Писуны потихоньку выбрасывали на дорогу снаряжение. Раскалившийся за день гранит и песчаник теперь отдавали свой жар. Подъем стал почти отвесным. За милю до перевала они услышали издевательский гогот. Апачи уже были наверху и теперь, наблюдая за писунами, поглядывали на часы. Связи, соединявшие писунов, внезапно распались. Гуденау и Лалли-2 плюхнулись на землю и заревели. Тефт, Шеккер и Лалли-1, тяжело дыша, распластались в тени валунов. Лимонад с отвращением приказал им встать, но они не пошевелились, и тогда он пошел дальше один. А они остались.

Коттон поставил горшок на землю и посмотрел на часы. Последнюю милю нужно было преодолеть за двадцать восемь минут. Он попробовал расшевелить своих вояк криком. Он стал умолять их, но напрасно. Случайность свела их вместе. Их объединили унижения, неврозы и чувство безнадежности. И вот тонкие нити, связывавшие их в беде, порвались. Коттон больше был зол на себя, чем на них. Зря он согласился на пари. Это была тактическая ошибка. Дело ведь не только в том, чтобы отделаться от этой чертовой ночной посудины. Впервые в жизни они оказались близки к победе. Если он позволит им сдаться, они потеряют друг друга. А потеряв друг друга, потеряют и сами себя. Коттону стало ясно: судьба всего лета висит теперь на волоске, подвешена к кромке каньона.

«О Боже, ребята, — прохрипел он, еле ворочая шершавым языком и боясь, что сам расплачется. — Не останавливайтесь. У меня еще есть полфляжки. Пейте». Они только застонали в ответ. «Ладно, я вам расскажу. Не хотел раньше рассказывать, а теперь придется. Я как-то вечером подслушал разговор вожатых. Они говорили, что нас на замок запереть надо, а не в лагере держать. Что нас родители в лагерь послали, чтобы отделаться, потому что им ничего другого не оставалось — либо нас пристрелить, либо из машины на полном ходу выкинуть». Коттон помолчал, дав им хорошенько прочувствовать свои слова. «Понимаете, мы — недоделки. Мы всем обрыдли, всем мешаем, никому не нужны. Ни родителям, ни вожатым, никому — а особенно тем, кто там на перевале надрывается: уж им-то совсем не нужно, чтобы мы через двадцать восемь минут туда заявились. Ладно, пари мы профукали. Но разве мы позволим, чтобы они опять напрудили нам полный горшок? Ни за что! Вставайте! Если не победим сейчас, не победим никогда!» Со слезами на глазах Коттон перебегал от одного к другому, тыча им носком сапога под ребра. «Вставайте же, уроды, вставайте, недоделки, пошли!».

Коттон так никогда и не понял, что сработало — боль или стыд. Но они встали. Он отдал им воду, Тефта поставил в голову цепочки, сам пошел замыкающим и, стоило писунам замедлить шаг, подгонял их. Последнюю сотню ярдов Коттон вдвоем с Шеккером волок Лалли-2 на себе. Они выбрались наверх за четыре минуты до конца срока и упали на землю как подкошенные.

Придя в себя, Коттон встал и, обогнув вожатых, направился к апачам, с безразличным видом сидевшим в кузове своего грузовика. Приедем в лагерь, сказал Коттон, еле двигая треснувшей и кровившей губой, вы тогда эту чертову башку бизонью отдать не забудьте. Потом он вернулся к писунам и заставил их встать.

— А теперь глядите! — сказал он.

Взял горшок за ручку, замахнулся, словно собирался метнуть диск, и швырнул горшок с обрыва. Теперь они были свободны.

Тефт снова выстрелил. Вдалеке люди кинулись по машинам, и грузовики двинулись вперед.

— Эф, Тефт! Газ слева, тормоз справа, так, что ли? — высунулся из кабины Коттон. — А скорость как переключать? Рычаг у руля? Куда тянуть — вверх или вниз?

Тефт глазам своим не поверил.

От неумело выжатого сцепления грузовик подпрыгнул. Коттон нажал на педаль, мотор взвыл, и машина тронулась с места. Вцепившись в руль, Коттон, с армейской бляхой на шее, направил грузовик на цепи, натянутые между двумя столбами.

Грузовик понесся не сворачивая. Под ударом переднего бампера туго натянутые цепи со стоном лопнули посредине и, как занавес, разлетелись в стороны. Машина выскочила наружу и, поскольку Коттон, видимо, не нашел тормоза, ткнулась носом в кедровые заросли.