Свортаут Глендон - Благослови зверей и детей

— Еще раз повторяю, полегче там с сеном, — забеспокоился Коттон. — К вашему сведению, мы вскрыли уже предпоследний брикет. Придется уменьшить бизонам паек.

— Ну вот, как попал Ральф в пруд с золотыми рыбками, так вконец озверел. Стал форменным гурманом. Глотать рыбок он больше не глотал — только выедал у каждой жирное брюшко. Откроет пасть, брюхо выкусит, и все, а наутро золотые рыбки животами вверх плавают. Тут-то Ральф и допустил ошибку.

— Какую? — спросил кто-то.

— Скажи, — обращался Гуденау к бизоньей голове, — ты жил здесь? Ты Бизоний Царь? Ты рад, что мы помогаем твоим друзьям и родичам?

— А вот какую. Садовники в колледже почувствовали, что дело неладно. Они выловили золотых рыбок, оставшихся в живых, а в пруд напустили отравы, и старина Ральф получил по заслугам. Потому что вел себя как свинья, а не как пиранья.

Они задумались. От малейшей попытки хоть в чем-нибудь разобраться ломило голову, а тут еще эта несуразная история.

— Тефт! — возмутились они.

— Чего?

— Зачем ты нам все это рассказал?

— Как это «зачем»?

— Я бейсбола ни разу за все лето по телику не видел, — пожаловался Лалли-2. — Нет у меня культурного досуга.

— Смысл в чем? Смысл? — вопили мальчишки, которых в очередной раз озадачил Тефт. — В чем идея?

— Ах, идея! — сказал Тефт. — Ну, если бы Ральф съедал рыбок целиком, а не отбирал кусочки полакомей, садовники бы еще долго ничего не заметили. И Ральф бы тогда не сдох, а жил бы себе в пруду припеваючи. Но он поступил иначе. Мораль: жри рыбку целиком.

— Целиком?

— Я бы сожрал целиком шоколадный торт, — вздохнул Шеккер.

— Жри подчистую! — продолжал Тефт.

— Подчистую?

— То есть доводи начатое до конца, — Тефт даже головой затряс, удивленный их непонятливостью. — Как на Большом Каньоне. Помните?

— Мне с моим психованным братцем, — сказал Лалли-1, тоже есть что вспомнить: был и на нашей улице праздник.

Психиатр из Люцерна на весь мир прославился своим умением работать с детьми. Стивен и Билли Лалли приехали к нему с виллы, которую на все лето сняла их мать. Они думали, швейцарец окажется старым занудой с докторской бородкой и примется задавать дурацкие вопросы. А он оказался молодым и безбородым. Он привел Стивена в комнату, в которой полно было пластмассовых кукольных человечков. Выбрав четыре куколки — мужчину, женщину и двух мальчиков — и открыв перед пациентом шкафчики с кукольными нарядами, он предложил Стивену одеть кукол, изображающих членов его семьи, в такие костюмы, которые, по мнению мальчика, соответствуют их роли в жизни. Стивен Лалли-младший одел кукольных детей в мужские костюмы, а кукольных взрослых — в детские платьица. Психиатр сказал, что это весьма примечательно и что они обсудят это в следующий раз. Но следующего раза не было — в Европу прилетел отец Стивена, помирился с матерью, и они все вместе поплыли в Америку на скоростном теплоходе. Во время плаванья братья однажды ночью устроили себе развлечение. Они пробрались в солярий и выпустили на свободу пассажирских собак. Скоро на теплоходе не осталось такого места, где не было бы этих псов, — они носились по кинозалу и тявкали в барах.

Слушая вполуха Тефтову ахинею, они позабыли о сене, и вот бизоны столпились вокруг грузовика. Горбы, курчавые бороды, горячее дыхание, неясные силуэты обступили писунов с трех сторон, и, как в западне, они сбились в кучу на железном днище кузова. Несуразные мысли роились у них в головах. Кто здесь кого ведет? Кто пастухи, а кто — стадо?

— Дьявол! Мы с пути сбились! — воскликнул Коттон. — Тефт, ты небось в сторону забираешь — иначе мы бы давно были на месте!

Тефт вспыхнул:

— Тогда сам за руль садись!

— Ты ведь знаешь — я не умею! — махнул Коттон зажатой в руке сигарой. — Лезь в кабину, зажигай фары, только ненадолго, — посмотри, не видать ли ограду.

Тефт полез назад, и Коттон рявкнул на остальных:

— Подкидывайте им сено, а не то они его сами отберут! Только все сразу не бухайте!

Писуны снова склонились над брикетами. Под наблюдением Коттона они начали выдергивать клочья сена. Тефт включил фары, но попусту — ограды не было видно. Коттон было привстал, но тут же опять опустился на дно кузова, покуривая сигару: больше всего он боялся, что кончится сено, как раньше кончился бензин.

— Слушайте, бизонов-то прибавилось, — удивился Лалли-1. — Их теперь больше тридцати.

Напрягая глаза, они принялись считать. Шеккер насчитал сорок одного зверя. Гуденау — сорок два.