Мария Васильевна Розанова рассказывает о том, что огромный архив Синявского в Париже — это не только архив Андрея Донатовича Синявского, но и Доната Евгеньевича Синявского, и Евгения Михайловича Синявского, основателя первой газеты в городе Сызрань в 80-х годах XIX века. «Недаром Андрей Донатович давно пришел к выводу, что писательство — тяжелая наследственная болезнь».
Каталог. 1990–1999. Лирика.Составители Б. Равдин, Ж. Эзит. — «Даугава», Рига, 1999, № 5–6, сентябрь — декабрь.
Стихотворения 74-х авторов. В алфавитном порядке. Попытка представить русскую поэзию Литвы за последние десять лет. В этом же номере напечатана библиография — «Русская поэзия Литвы. Предварительная роспись поэтическим сборникам 1990–1999», охватывающая 222 названия.
Капитолина Кокшенева.Больно жить. — «Москва», 2000, № 5.
О том, что Олегу Павлову не досталось «большой судьбы», но именно его творчество подняло в нашей литературе «большую волну» — именно его творчество выявило все страхи нашего культурного общества,состоящего сплошь из эстетических и этических законодателей. «Страх перед способностью русского человека и по сю пору спасаться русской литературой, спасаться „беспрекословной… покорностью родине, государству“. Страх перед прямым зрением на нашу жизнь, в которой можно видеть „мерзости“, а можно — лихо, нужду и беду, коими действительно жил и живет реальный народ, а не писательский народец… Страх перед трагическими и серьезными размышлениями о жизни и о смерти родил катастрофическое количество игровых произведений, авторы которых, обуреваемые зудом мнения, с удовольствием рассуждают при этом о „ничтожестве русской литературы“, о ее поражении, конце. Я же скажу иначе: если у нас есть произведения Олега Павлова, мы можем утвердительно говорить о неиссякаемости той силы, что питает и создает собственно русскую прозу».
См. также статью Олега Павлова «После Платонова» («Октябрь», 2000, № 6).
Ирина Кривова.Письмо к читателям. — «Русская мысль», Париж, 2000, № 4322, 15–21 июня.
Письмо к читателям нового — после кончины И. А. Иловайской-Альберти — главного редактора «Русской мысли» (заместителем главного редактора стал священник Георгий Чистяков): «„Русская мысль“ — это европейская газета, и, поскольку Россия является неотъемлемой частью Европы, наша газета должна сыграть важную роль в этом направлении». Любопытное: «К сожалению, нам пришлось расстаться с о. Иоанном Свиридовым, чьи взгляды на будущее газеты и особенно его позиция по вопросу о христианском диалоге между Католической и Православной Церковью оказались несовместимы с позицией основного редакционного коллектива».
Вячеслав Курицын.Звездный миг. — «Время MN», 2000, № 92, 23 июня.
«Строчки „Звать меня Кузнецов. Я один. Остальные — обман и подделка“ если и казались дерзостью, то оправданной. Недавно я впервые увидел поэта (Юрия Кузнецова. — А. В.) воочию. Случилось это на процедуре защиты дипломов в Литературном институте. Руководитель семинара Кузнецов, представляя своего ученика, строго говорил, что по стихам ученика видно, что он может предать Родину. При этом выглядел Кузнецов хорошо — в добром здравии, в крепком рассудке».
Андрей Левкин.СПб. & т. п. Повесть. — «Уральская новь», Челябинск, 2000, № 2. Электронная версия: /magazine/urnov.
«Вот у Парщикова А. М., скажем, три дня жил на постое пингвин, которого Леша мыл в ванной и раз в день выносил на снег. А в остальное время пингвин на жизнь не реагировал и стоял в углу в кататоническом состоянии. Кому-нибудь и он бы сгодился, раз уж есть. Рыбу ел только, когда его мыли. У меня вот на Пушкинской была личная крыса, а потом их стало там так много, что из комнаты пришлось уйти в другую. Это о том, что любые иные формы жизни всегда стремятся уничтожить нас, богомолов, de jure, желая ликвидировать находящуюся в нас пустоту».
Михаил Леонтьев.«Однако, фас!». Беседу вела Юлия Рахаева. — «Известия», 2000, № 119, 30 июня.
Борис Березовский — демократ, а Михаил Леонтьев — нет. «Вы либерал-империалист?» — спрашивают у Леонтьева. — «Нет, я просто правый консерватор». Bon mot: «Примаков был для Запада лучшим председателем ликвидационной комиссии Российской Федерации».
Лидия Либединская.«Такая вот история». Беседу вела Татьяна Бек. — «Вопросы литературы», 2000, № 3, май — июнь.
«Ирма Кудрова недавно выпустила хорошую книжку о Цветаевой, где пишет, что в Елабуге Цветаеву вербовали в КГБ. Я с ней не согласна. Думаю, что в 41-м году даже гэбэшникам было не до нее. На кого в Елабуге было „стучать“? Не то место, даже не Чистополь. Думаю, что за этим самоубийством стояла душевная катастрофа. И еще (об этом не пишут нигде): мне кажется, что Цветаева не верила в нашу победу. Ведь это для нас тогда Париж и Прага были как Луна и Марс. Для нее же это были страны, города, связанные со всей ее жизнью. А Гитлер их захватил с легкостью. И она не верила в победу. А о фашизме она говорила с ужасом. В Кускове единственный омрачающий момент был — когда кто-то произнес это слово. Не то я, не то Мур сказал: „Ну что вы, Марина (он называл мать „Марина“ и на „вы“), пережили татарское иго — переживем и фашизм“. Она сердито выкрикнула: „Фашизм гораздо страшнее татарского ига!“»
Читать дальше
