См. также доклад Бродского на юбилейном Нобелевском симпозиуме в Шведской академии (1991) «По ком звонит осыпающаяся колокольня» («Иностранная литература», 2000, № 5): «Вижу шесть замечательных писателей, по которым, я думаю, его (XX век. — А. В.) запомнят. Это Марсель Пруст, Франц Кафка, Роберт Музиль, Уильям Фолкнер, Андрей Платонов и Сэмюэл Беккет. Их легко различить с такого расстояния: они вершины в литературном пейзаже нашего столетия; среди Альп, Анд и Кавказских гор литературы нынешнего века они настоящие Гималаи». И тут же — об экономии формы: «В „Войне и мире“ следующего века будет не больше двухсот страниц. А то и меньше — учитывая, сколько внимания читатель сможет уделить книге при разнообразии его досугов. Она будет длиной с беккетовский „Мэлоун умирает“ или длиной в стихотворение. В сущности, я думаю, что будущее литературы принадлежит ее истокам, то есть поэзии».
Валентин Булгаков.В царстве свастики. По тюрьмам и лагерям. Публикацию подготовила Н. Н. Артемова. — «Москва», 2000, № 5.
Секретарь Льва Толстого В. Ф. Булгаков (1886–1966), с 1923 по 1948 год находившийся в эмиграции в Праге, вспоминает о немецкой оккупации.
Владимир Бушин.Билет на лайнер. — «Завтра», 2000, № 25, 20 июня. Электронная версия: http://www.zavtra.ru.
Яростная статья против Солженицына и Распутина (за то, что один посмел вручить другому премию). Красную свирепость Бушина подкорректировал рассудительный Владимир Бондаренко в тут же напечатанной статье «Прыжок с корабля современности», среди прочего он утешает Валентина Распутина такими словами: «Не истает русская льдина (образ из речи Распутина при получении премии. — А. В.) хотя бы потому, что впереди нас ждет не гнилая оттепель, а русский мороз».
Дмитрий Быков.Степка Король. — «Огонек», 2000, № 22, июнь. Электронная версия: http://www.ropnet.ru/ogonyok.
Стивен Кинг считает себя учеником Драйзера. Дмитрий Быков считает Кинга едва ли не крупнейшим прозаиком современной Америки. «Но пойди что-нибудь докажи яйцеголовому болвану, который искренне верит, что настоящая литература — это неудобочитаемый Томас Пинчон, невыносимый Джон Барт или скуловоротный Умберто Эко! Кинг для такой публики — слишком простой (хотя совсем не простой), слишком ясный (хотя довольно темный), а главное — слишком живой (хотя лидирующий по количеству трупов). И здоровый, оптимистический культ нормы, которым проникнуты его книги, для снобов, ценящих только патологию, страшен, как ладан для черта».
Владимир Варава.Рынок в России: спасение или гибель? — «Подъем», Воронеж, 2000, № 7.
О том, что предпринимательство без соборности (рынок) так же противно русской натуре, как и коллективизм без предпринимательства (коммунизм).
Алексей Варламов.Партизан Марыч и Великая степь. Паломники. Рассказы. — «Подъем», Воронеж, 2000, № 7.
Первый рассказ был напечатан в «Независимой газете» (1995, № 145, 21 декабря). См. в настоящем номере «Нового мира» роман А. Варламова «Купавна».
Алексей Вдовин.К портрету слепого библиотекаря. — «Урал», Екатеринбург, 2000, № 5. Электронная версия: http://www.art.uralinfo.ru/literat/uralили http://magazines.russ.ru/ural/.
Умберто Эко и Борхес.
Игорь Виноградов.Литература не должна быть ликбезом. Беседовал Владимир Сотников. — «Книжное обозрение», 2000, № 25, 19 июня.
«Круг читателей Пелевина — это те, кого называют обычно младшими научными сотрудниками, та техническая, главным образом, публика, которую Солженицын более строго именовал образованщиной», — считает главный редактор «Континента» Игорь Виноградов.
И. Винокурова.Последние футуристы: «небывалисты» и их лидер Николай Глазков. — «Вопросы литературы», 2000, № 3, май — июнь. Электронная версия: http://magazines.russ.ru/voplit/.
«Небывализм» возник в 1939 году, когда в холлах Московского педагогического института Юлиан Долгин встретился и мгновенно подружился с Николаем Глазковым.
«Вот и все. Смежили очи гении…».Публикация Г. И. Медведевой. — «Время MN», 2000, № 77, 1 июня. Электронная версия: http://www.vremyamn.ru.
К 80-летию со дня рождения Давида Самойлова. Записи 1962 года. « 14 ноября.…Был у Коли Глазкова. Он в худом состоянии. Окружен подонками. Говорит, что старые друзья его предали. Начинаешь бояться, что его обычная поза перестала быть лукавством, а стала натурой. Дурацкий колпак прирос к голове. Стихи (я прочел его книжки с 56-го до 62 года) очень плохи, мелки. Редко встречается сильная строчка. Он беден и, кажется, глубоко несчастен. Укатали сивку… Жестокая мысль: если бы Коля погиб в 30 лет, казалось бы, что он осуществился мало. Теперь ему за сорок. Поэт в нем иссякает».
Читать дальше
