Одно направление.
Что-то в них есть от конца света. Право же, есть.
Что-то они несут несуществующее в этот существующий белый свет. Думаешь: «В конце-то концов, белому свету туда же дорога… Вот иных птиц в России не стало, дело тем кончится, что людей тоже не станет». Начало концу положено. Вполне может быть, и давно положено-то, только нынче дело обстоит явственнее. Вот уже и название появилось: «груз-200».
Но «груз» этот мы видим сконцентрированным в самолетах и в поездах. А ведь он идет, передвигается в самолетах и поездах обычных, во всех видах вооружений, в пище и питье, в наркотиках, в незатейливом каком-нибудь личном багаже… Нет ничего изготовленного руками человека, что пусть в самой малой доле не содержало бы «груза-200». Человек только что родился, а при нем его доля этого груза уже имеется.
Человек какое-то изделие рук в своих руках держит, а в нем обязательно что-то от природы позаимствовано: щепка какая-нибудь, либо камешек, либо металла малый кусочек. Без природы, без такого заимствования человек не встанет, не сядет, шага не шагнет, только вот он об этом редко-редко когда припомнит.
А ведь все это по отношению к природе «груз-200».
Эту же привычку человек перенес и на самого себя: самого себя он превращает в «груз-200». Это — запросто.
* * *
У меня такое впечатление, что природа начинает (справедливо) мстить нам, мстить за свое поругание, мстить за красавицу Волгу, которая была великим символом славянства, а теперь не что иное, как сточная канава, поделенная между неподвижными вонючими водохранилищами, деятельность которых выражена столько же через систему ГЭС, сколько и в размывании берегов. Последствия этого скажутся, видимо, в ближайшие годы. Леса, земли, воды России уже совсем не те, что были в веках, что были полстолетия тому назад. Мы, собственно, вступили в эпоху экологического краха, но не хотим этого замечать, целиком погруженные в текущую политику. Мы забываем о том, что человек существует в двух сферах: одна — это отношения людей друг с другом, другая — отношения между людьми и природой.
Старость нечистоплотна: старикам трудно управиться и с ванной, и с собственным желудком.
Старость очень часто глуховата, а то и глуха.
Старость — это иждивенчество.
Поэтому я на стороне тех, кто утверждает: человек в старости должен иметь право самостоятельно решить, жить ему еще или умереть. Смерть — дело житейское, а для старости — необходимое.
Публикация МАРИИ МУШИНСКОЙ.
Игорь Дедков
Холодная рука циклопа
Из дневниковых записей 1983–1984 годов
4 января 1983 года.
Живем дальше. Тридцать первого утром поставили с Никитой елку, нарядили, повеселели, прогулялись; Новый год встречали втроем, Бочковы пришли во втором часу; опять пили шампанское, утомительное дело <���…> в одиннадцать с Никитой смотрели, как позорно проиграл «Монреаль» [1] 1 января 1983 года ведущая команда НХЛ «Монреаль Канадиенс» проиграла заключительную игру суперсерии московскому ЦСКА.
. Второго на душе было полегче, ну а третьего жизнь вернулась в свою колею. Пришли поздравления от Теракопяна, Огнева, Лазарева, Бакланова, Скатова, Афонина, Друцэ, Мазурина и др. Тридцать первого часов в одиннадцать звонил Б. А. Можаев.
У Виктора [2] Бочков В. Н. (1937–1991), историк, краевед, писатель, друг Дедкова.
опять несчастье, завтра похороны его тестя.
Опять втягиваюсь в работу над Залыгиным [3] Здесь и далее идет речь о работе над книгой «Сергей Залыгин. Страницы творчества». М., «Современник», 1985.
. Пока написанное меня устраивает мало; но надо писать дальше, как бы «пробить штольню»; отделка будет потом: «крепление», то да се. Иногда по вечерам читаю статьи Станюковича 70-80-х годов; знал его как автора «Морских рассказов», открываю теперь заново: статьи есть блестящие; ну а какова свобода слова? нам и не приснится. Однако не зря встречал имя Станюковича у Кеннана; иногда терпение власти истощалось. Понемногу читаю прозу Пастернака; он мог то, чего никто не сможет; проза Вознесенского с нею несопоставима; у Вознесенского есть мелкая суета, он все время чувствует себя на ярмарке литературного тщеславия; почти нигде он даже не берется за решение тех задач, которые ставил себе Пастернак. За подобные, — скажем так, — задачи. Описания улиц, домов, деревьев, времен года у Пастернака уникальны; это не просто наблюдательность такая, это качество зрения, качество ощущения — воздуха, дождя, снега, света, шелеста листвы, раскачивания фонарей и т. п. Чтение «Кощеевой цепи» Пришвина иногда доставляет большое удовольствие; несомненна выработанность и устойчивость стиля, хотя это из ранних (не по возрасту) вещей; интересны типы, нравы, разговоры; несмотря ни на что вызывает расположение Козел (Розанов) [4] Розанов Василий Васильевич — русский писатель, публицист, религиозный мыслитель.
; или накладывается сегодняшнее знание и уважение к его писательству? Иногда начитаешься — сон вылетает, ну а если еще участвует кофе, то полночи, а то и вся ночь насмарку; вчера в такую ночную пору, видимо, еще под впечатлением сообщения Виктора вдруг пронеслась мысль о смерти, и напугался ее как в детстве, хотя вроде бы давно с нею свыкся и даже какое-то противоядие в душе нашел; слава богу, пронеслась — исчезла; потом еще даже удивился — чумная, ночная голова, не нужно ее мучить.
Читать дальше
