При тираже 10 000 экземпляров и наличии в конце «Избранной библиографии» — в списке около 50 русских и 10 иноязычных источников — книга обнаруживает претензию быть как научной, так и популярной. Но обе эти опоры известного автора как-то прихрамывают. Сборник его детективных новелл как бы из реальной жизни середины века далек от захватывающей логики и жизненных подробностей тех мемуаров, которые он использует, — начиная с Лео Треппера и кончая Вальтером Шелленбергом.
В иных местах текст поражает беллетристическими красотами: «Его большие кристально чистые глаза под длинными ресницами вглядывались во встречных острым внимательным взором профессионального дознавателя» (о перебежчике — чекисте Люшкове), в других — фантастическими завихрениями: Соколов приводит выдуманный им текст речи Сталина к народу в случае неудавшегося на него покушения и ставит его в pendant подлинной речи Гитлера после покушения 1944 года. Ни то, ни другое покушение, по уверениям Соколова, не могл о состояться ввиду идеальности охраны. Однако ж одно ведь состоялось. Положенную в научных и даже научно-популярных изданиях аргументированную полемику заменяют заведомо выигрышные для Соколова споры с безответными авторами — Д. Н. Медведевым, Н. В. Струтинским и другими участниками событий, писавшими свои художественные или документальные произведения под опекой органов безопасности разных стран.
Предмет споров — кого где убили-схоронили (будь то советский герой Н. Кузнецов или перебежчик ежовского периода Люшков) — равно не вдохновляет, ибо новых материалов нет. Есть новые толкования и досужие домыслы, например, сопоставляя анкетные данные и апологетический текст Д. Н. Медведева про партизанское прошлое Н. Кузнецова, автор приходит к удивительному выводу, что эталонный красавец, этот разнообразно талантливый и безудержно храбрый человек был импотент, стукач и сводник. То, что в тексте самого же Соколова противоречит таким выводам, он как-то умудрился обойти.
И наконец, даже начитанного в области популярного шпионоведения человека поражают оригинальностью сообщения о том, что Борис Садовской и, по предположению автора, Даниил Андреев были невольными фигурантами международной разведигры. Лев Книппер с женой должны были убить Гитлера в Москве… И много другого, такого же интересного. Не ясно только, зачем сообщено, что Леонид Андреев был незаконнорожденный. А был бы законный, Даниила не включили бы в провокационную игру?
Искусство татуировки. Санкт-Петербург, «Диамант», «Золотой век», 2000, 286 стр. («Книга в подарок». Популярное издание. Дополнительный тираж 10 000 экз.).
Какое-то количество таких подарков, стало быть, уже вручено. Кому? На переплете ясно показано кому — на переднем парочка полураздетых очень плотных молодых людей специфически современного вида — «бык» и его «телка». Оба довольно искусно изукрашены. Сзади на переплете атлет, сфотографированный со спины, — шея, почти не утолщаясь, переходит в бритую голову, и на затылке выведен устрашающий зигзаг. Ниже фотографии успокоительно-научная надпись: «Татуировка — это целая империя моды, со своим языком, стилем и законами. Она является неотъемлемой частью развития человеческой цивилизации». Внутри книга тоже наукообразна, тут и история, и психология, и география татуировок. Много интересных иллюстраций. И самый большой раздел — «Татуировки преступного мира». «В нашу задачу не входит систематизация всех встречающихся в преступном мире татуировок. Ознакомление читателя с некоторыми сюжетами, элементами и аббревиатурами поможет, возможно, предотвратить нанесение на тело понравившегося рисунка, который не следует наносить не посвященному в его скрытый смысл». «БОГ — был осужден государством; буду опять грабить; будь осторожен грабитель»; «Медальон с головой Иисуса Христа в терновом венце — месть предателям. Наносится только на груди».
Подарочек-то, выходит, либо мастеру, кто накалывает, либо скорее тому, кто готовится в определенные круги. Или прямо на зону. Я думаю, что наши читатели не поторопятся покупать. Но отчего же «Библио-глобус» поторопился продавать? Мне кажется, это не коммерческий выбор. Это знак.
Вот она лежит располосованная,
Безнадежно мертвая страна, —
Жалкой похабенью изрисованная
Железобетонная стена.
Д. Быков, «Сумерки империи».
Эта страна — не мертвая. В книжные чертоги «Библио-глобуса» втекают и вытекают толпы людей. На улице они — просто прохожие, плотно одетые прохожие северной страны. А под этой непрозрачной скорлупой, возможно, иероглифы татуировки. Говорят, у нас каждый пятый — зек (или бывший зек), каждый третий — солдат. Татуировка в России — не метка поставангарда, не модный маскарад нынешнего времени, но знак самоутверждения подневольного существа, визитка голого человека. Если ее соскрести, остаются шрамы. Может, шрамы все-таки лучше?
Читать дальше
