Журнал «Новый мир» - Новый Мир. № 12, 2000

Забытые мои, святые,
Пророчащие и простые,
Мои блаженные, смешные,
Подвальные и земляные,
Они со мной неотвратимо
За серой наволочкой дыма
В моих прогулках занебесных
Или в объятьях бесполезных,
Они и жизнь переиначат
И ровно ничего не значат
За белым сумраком убогим,
За этим горизонтом строгим,
За невозможною чертой
Или за памятью пустой.

Когда подступает пора декабря
И ветер двойные свои якоря
Роняет в студеные реки,
Встает за вечерней — иная заря,
И губит, и манит, и мучает зря,
И дует в глаза, и сжигает, горя,
Мои отягченные веки.
И видимый очерк во мраке ловлю,
И слышу ответ,
И твержу, что люблю,
Тем дням, роковым и обильным,
И кажется, память сейчас проломлю
И жизнь в этот гибнущий образ волью
Всем страшным духовным усильем.
И долго не гаснет душевный восторг,
А мрак безответный и глух и глубок,
И прожитой жизни петляет клубок —
Работа, свиданье и ужин…
Там времени льется беспечный поток,
Где каждому дню будет дата и срок,
И воздух рассвета целует в висок.
Но мне он не нужен, не нужен.

Хорошо, хорошо, разве это уже не бывало?
Разве этому нет ни названья, ни слова у нас?
Эта звездная ночь среди полдня уже наступала
И смежала глаза, перепутавши время и час.
И ничто не могло отменить этих быстрых свиданий,
Потому что никто не умел их вперед угадать,
Только черные звезды сквозь свет проступали заране
Там, где белому солнцу велели бессмертно сиять.
И никто не хотел в разговоре себя обнаружить
И спокойный стоял в перекрестье незримых лучей,
И никто б не сумел эту связь роковую разрушить,
И никто не бывал так спокойно и больно — ничей.
И в остывших полях умирали вечерние звуки,
И желтело в снегу, леденело под ветром жнивье…
Кто же знал, что любовь — это грубая боль при разлуке
И простые слова про разбитое сердце мое?

Ветер. Солнце. Пыль. Весна.
Кунцевский район.
Вся-то жизнь заключена
В этот свет и звон,
В этот день и в этот пруд,
В синие пути.
Вот придут и отопрут,
Выпустят — лети!
И не спросят ни о чем
Сердце никогда
Этот вольный окоем,
Ветер и вода.

Если бы этим садам
Вышло цвести без разбору,
Кто бы отчаялся сам
В эту звенящую пору?
Если бы этой водой,
Солнечной, грязной, живучей,
Смыть эту жизнь за собой,
Как настроенье и случай,
Если бы этой весне
Быть не судьбой, а ошибкой,
Жизнь не казалась бы мне
Однообразною пыткой.

Только солнце в зените,
Только сила великой весны.
Жизни нити
За затылок заведены.
Вот и все, что осталось,
Что хотели спасти мы с тобой.
Эту талость
И невиданный свет голубой,
Только пыль междометий
По оврагам и рощам глухим,
Дым и ветер.
И ветер.
И дым.

Если бы знать в этот век просвещенный,
Путая нечет и чет,
Кто и меня, и народ укрощенный
Через пустыню ведет,
Если бы сердцу хватало поруки
Знаний, и вер, и вещей,
Если бы вправду я слышала звуки
Явственных здешних речей,
Чтоб не гадать и рассудком не мерить
Холод и блеск бытия,
Выдохнуть просто и сразу поверить —
Господи, воля Твоя.