Но эта книжка — не ученого, не исследователя, но просто человека, глядящего в окно на воробьев, размышляющего о смысле в значительной мере уже прожитой жизни и думающего о смерти. Он пишет о своих дневниковых записях:
Не попадут они — я знаю — в вечность —
зато войдут в семейный наш фольклор.
Своеобразие книжки Чайковского — сочетание камерной семейной и большой европейской культуры.
Все-таки поразительный феномен: житель столицы колымского края пишет на немецком языке посвященное Герману Гессе стихотворение, сорок один раз виртуозно играя с одной и той же рифмой!
Calw — nicht Paris — ist wert’ne Messe,
denn hier geboren wurde Hesse.
В контексте семейной эстафеты естественно завершить рассказ о книге Романа Чайковского стихотворением Романа Ольговича (1905–1994), переведенным с украинского. Ольгович — псевдоним отца Чайковского. В 20-х годах Ольгович был известным в Западной Украине молодым поэтом, после принятия в 1930 году священнического сана писать стихи перестал.
Рукопись этого стихотворения пережила в тайнике войну, арест, обыски, лагерь. Незадолго до смерти отец рассказал сыну, как найти тайник. Стихотворение, наверное, можно назвать пророческим, хотя это слово ужасно истерлось. Понимал ли вполне молодой человек, о какой судьбе пишет?
Погулял мой конь крылатый,
Ох и погулял…
Мчался, гнался: где отары?
Сбил копыта: где те чары:
…Вышла фея нарвать мяты:
Где-то сын пропал…
И не щелкал тихой ночью
Сладкий соловей…
Били кузницы огнями,
Тюрьмы тешились цепями…
…Вышла. Смотрят в темень очи,
В белый снеговей…
Я не слышал крика-звука:
Плакала печаль…
И пошел мой конь ярами,
А я выше — в горы, к храму —
Встречать правду и разлуку:
Ту — за жизнью — даль.
Михаил ГОРЕЛИК.
От города W. до города D
Петер Альтенберг. Венские этюды. [Перевод А. и Е. Герцык]. Джеймс Джойс. Дублинцы. [Перевод под редакцией И. А. Кашкина]. М., Издательство «Рандеву-АМ», 1999, 302 стр
Сборник, или, как определяют характер издания составители, антология, «От города W. до города D.» объединяет под своей обложкой произведения практически неизвестного австрийского писателя-импрессиониста Петера Альтенберга и одного из основателей литературного модернизма Джеймса Джойса.
Такая конгломерация известных и мало- или совсем неизвестных имен продиктована политикой издательства: в серии «Литературная галерея» за счет первого на поверхность «вытаскивается» и второе, также заслуживающее, по мнению составителей, читательского внимания. По этому принципу построены и другие сборники «Рандеву» — «Опиум», «Венеция, город любви и смерти»…
«Венские этюды» — это название, данное рассказам Альтенберга при нынешнем переиздании. Название, под которым книга выходила в России в 1904 году — «Эскизы Петера Альтенберга», — тоже не авторское. По сути, это избранные новеллы из сборников «Как я это вижу» и «Что приносит мне день».
Текст «Венских этюдов» приводится в переводе Аделаиды и Евгении Герцык — известных представительниц русского серебряного века. И хотя язык перевода заметно устарел, похоже, что здесь как раз именно тот случай, когда от минуса до плюса — один шаг: то, что могло бы вызывать нарекания у педантичного стилиста, читателю скорее всего покажется обаянием старого, почти столетней давности, слога.
Излюбленные образы Альтенберга — «эстетика-сибарита» и «донжуана ощущений», как называла его А. Герцык, — прелестные отроковицы, нежные, хрупкие, болезненно бледные — и обязательно грустные, такие же грустные, как юные герои и героини Пруста, сестер Бронте или Жюльена Грина.
«Завлекалка» на задней странице обложки — фраза о «нездоровом интересе» взрослого мужчины, то есть автора, к девочкам-подросткам — на поверку оказывается, в общем-то… правдой.
Что можно сказать о восхищении голыми детскими коленками, об упоительном созерцании, граничащем с вуайеризмом, — и в то же время о трогательном внимании к внутреннему миру молодой женщины или ребенка? О полетах фантазии, об опьянении красотой юных девочек — и об их утонченном бесстыдстве?
«Красота убивает стыд», — отвечает на этот вопрос сам Альтенберг. И еще: «Душа художника любит глазами».
…Писатели просто так с неба не падают. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что «Этюды» Петера Альтенберга — книга, воздух которой «насыщен запахом батистовых платьев маленьких девочек, пылью и резиновыми мячами», — предшественница того, что сказал во весь голос Набоков. (Кстати, что интересно, и автор «Лолиты», и автор «Венских этюдов» были шахматными композиторами.)
Читать дальше
