«Духовные стихи не звали к возмездию на земле, — пишет в своем предисловии к „Стихам духовным“ Ф. М. Селиванов. — Это была поэзия милосердия и упования на справедливость Божьего суда». Три года назад, в дни шестидесятилетия ученого, священник Георгий Чистяков написал об Аверинцеве: «…кажущийся робким и застенчивым, он наделен какой-то особой смелостью, которая бывает присуща только очень слабым физически и психологически не защищенным людям (вероятно, таким был любимый им Осип Мандельштам)…» Теперь у него хватило смелости и на эту удивительную книгу.
Театральный дневник Григория Заславского
Обыкновенная — «мертвая» — афиша для театрального критика дает достаточно поводов и для беспокойства, и для далеко идущих выводов. Афиша или программка, которые нельзя сравнить даже с тенью спектакля, отстоящие от живого театра дальше, чем гербарий — от живого соцветия, для критика — такая же много говорящая «улика», как какой-нибудь шнурок — для следопыта Холмса: взявшись за него, легендарный сыщик буквально «вытягивает», разматывает всю криминальную (в его случае) историю.
По преданиям, Павел Александрович Марков, замечательный критик и не менее замечательный завлит Художественного театра (к слову, как и Михаил Булгаков, он не преминул попробовать себя в режиссуре), сказал однажды, что даже если театр окончательно погибнет, театральная критика проживет еще как минимум десятилетие, занятая спорами о причинах внезапной смерти предмета исследования. Для нас в этой максиме существенно предположение и даже уверенность в том, что критик, конечно, найдет себе занятие и без каждодневных походов в театр.
Начнем с афиш, чтобы постепенно — с их, так сказать, информационной поддержкой — подобраться к спектаклям. К театру, благо он, несмотря на юмористическое предположение ныне покойного Маркова, продолжает здравствовать.
Приглядимся. Среди премьер нынешнего сезона — «Чайка»во МХАТе имени Чехова в постановке Олега Ефремова (режиссер возобновления — Николай Скорик); «Балалайкин и Ко»в «Современнике», постановка Георгия Александровича Товстоногова, режиссеры возобновления — Валентин Гафт, Игорь Кваша и Александр Назаров; к «Мастеру и Маргарите»возвращается Роман Виктюк; «Даму с собачкой»в Московском ТЮЗе поставил Кама Гинкас… Взгляд цепляет череда восстановлений и возобновлений, в нынешнем словаре — римейков.
Едва обозначив тему, тут же вспомним, что чеховский МХАТ начал сезон премьерой «Кабалы святош»в режиссуре Адольфа Шапиро, который «перепоставил» пьесу с новыми артистами, с новым художником, другой музыкой… До того, как в «Современнике» вышел «Балалайкин…», Галина Волчек «вернулась» к старому и успешному спектаклю «Три сестры».
Даже Театр кукол имени Образцова не остался в стороне от этой захлестнувшей первые сцены волны повторений и возвращений к своей славе, к годам своего первого и полного успеха. Там, в ГАЦТК имени Образцова, Екатерина Образцова, внучка великого кукольника, поставила пьесу, которую написала сама в соавторстве с Борисом Голдовским и по книге Сергея Образцова «По ступенькам памяти». И назвала спектакль «Великий пересмешник».В нем о лучшем и великом прошлом этого театра напоминают реконструкции некоторых номеров Образцова: по романсам «Налей бокал», «Мы только знакомы», «Мы сидели с тобой», репризы из репертуара фронтовых агитбригад, знаменитые по «Необыкновенному концерту» выходы Конферансье, а также «Танго» и «Укротитель и тигр» (тут кстати было бы вспомнить, что какое-то время назад похожий «сборник» уже фигурировал в афише кукольного театра, но с иным названием, — тогда спектакль Екатерины Образцовой назывался, кажется, «Я, Сергей Образцов…»).
Это веселое попурри — пожалуй, и наиболее бессмысленное. Неодушевленная история театра — с куклами из первых, эстрадных еще номеров Образцова — представлена в музее театра на первом этаже. Одушевленная — в еще не сошедших со сцены, бережно хранимых спектаклях (образцовские кукольные представления идут по 40–50 лет, а какие-то успели уже отметить и 60-летие!). Взрослым скоро наскучит биографическая канва. Дети не поймут, зачем кукольные номера обрастают отступлениями «от автора», а главное — почему автор в спектакле поделен между двумя актерами, которые все время находятся на сцене: Всеволод Абдулов сидит за столиком в углу сцены и честно читает «авторский» текст, другой же актер, Д. Ворошилин, играет Образцова, педантично шагая по ступенькам «его памяти»… Уникальные куклы и уникальные в их исполнении кукольные трюки, прошу прощения за невольный каламбур, мельчают на фоне навязчивого актерского «присутствия». Куклы как кошки — рядом с ними особенно заметна всякая фальшь…
Читать дальше
