Михаил Попов - Паническая атака

В течение нескольких следующих секунд я дважды вспотел и почти полностью протрезвел. И вся украинская устойчивость улетучилась вместе с парами горилки. Как я ни вилял, стараясь отъехать подальше от опасной ямы, вот уже и сижу на дне ее. Я выронил листок, поймал, присев на ослабевших ногах. Медленно выпрямляясь, достал сам коробок с таблетками. Взвесил на ладони опасный предмет. Получалось, что, приобретя эту упаковку, я все равно что получил в свои руки заряженный пистолет. Эта черта между «да» и «нет», в непреодолимости которой я был так уверен, уже преодолена. Я беззащитен, брошен один на один с этой коробкой.

Я быстро шел по тротуару в сторону кинотеатра «Художественный». Осознав это, я остановился, дабы понять, что мне нужно в той стороне. Ах да — метро. Прямое метро до «Сокольников». До дома.

Чтобы в тишине, без свидетелей проглотить все тридцать таблеток и заснуть сном самоубийцы?

Я остановился и тут же обругал себя грязно и троекратно. Что же такое, дорогой, получается? Ты и вправду боишься, что можешь наложить на себя… Тогда, для подстраховки, выбрось таблетки в урну. Две с лишним тысячи рублей?! Жалко.

Денег жалко? Или «пистолета»?

Если жалко денег, то я в безопасности. Если… Да ну, ну как это может быть всерьез?! Чепуха! Ерунда! Чушь! Бред! Я сжал коробок в кулаке, он бесшумно хрустнул. Конечно, таблеткам в пластике ничего не сделалось, но мне стало немного легче, как будто я повредил орудие, способное нанести мне вред.

Домой, все-таки домой!

Удивительная станция «Библиотека» — здесь всегда, даже в час пик, втискиваясь в вагон с забитой народом платформы, я умудряюсь найти свободное место. И сейчас так.

Продолжим. Надо все-таки разобраться с этой новой, непрошено возникшей проблемой. Или нет, не возникшей, просто, говоря откровенно, обнажившейся. Она маскировалась под кардионевроз и еще бог весть что, а на самом деле все просто и банально. Кризис, тупик, пересохло лирическое горло. Кто-то в запой в такой ситуации, кто-то в развод, а кто-то и в петлю. Зависит от свойств конкретного характера. Только вот таблетки — какой-то не наш метод. Годится для акутагав. Я внимательно следил за линией размышления, пытаясь определить, сколько в ней кокетничанья, а сколько подлинного отчаяния. Можно ли вообще наблюдать за тем, как приближаешься к этой грани? Хочется верить, что, пока есть способность видеть со стороны происходящее с тобой, настоящей опасности и нет. Но кто знает, может быть, Хемингуэй и видел прекрасно со стороны, как седобородый, трясущийся дядька с воспаленными, безумными глазами цепляет спусковой крючок ружья большим пальцем правой ноги. Прекрасно видел и не подумал помешать. Наоборот, волновался, как бы не вошла в комнату сестра.

Сердце толкнулось вправо-влево, облилось льдом, но не напугало, а лишь выдавило смешок, причем такой длины и ядовитости, что соседи справа и слева от меня одновременно встали и рванули сквозь толпу к разным вагонным дверям. Не исключено, правда, что подошла их станция.

Состояние паники не проходило.

Я достал смятый коробок и положил обжигаемый изнутри кулак на теплый дерматин рядом с собой.

Странно, что мне и в голову не приходит, что таблетки можно использовать, как прописано, по половинке на ночь. У меня тотальное или-или. Или пригоршней в пасть, или оставить незаметно здесь. Без лишних могучих жестов вроде бросания в урну. Просто забыть. Тут я представил себе, как Ленка приезжает с работы и находит на подушке в семейной постели холодную голову, из волосатого рта которой медленно сочится белая жидкая пена. Нотабене — не закрывать задвижку на дверях. Не надо, чтобы Ленка врывалась в спальню вместе со слесарями и соседями.

За окнами поезда вдруг загремело по-новому. Пропало ощущение туннеля. Я завертел головой. Там мелькали дома с горящими окнами. Порывы метели. Что за такое?! Господи, я проехал «Сокольники» и теперь еду к «Преображенке». В первый раз со мной такое, даже в самом сильном опьянении я не проезжал своей остановки, а теперь, почти трезвый… Мысли о самоубийстве завладевают человеком сильнее, чем алкоголь.

Когда я выбрался на поверхность, мне некоторое время казалось, что всю эту перемешанную со страхом мозговую муть я оставил в вагоне, пропахшем влажной одеждой. И я решительно зашагал вниз, к Яузе, полами распахнутого полупальто стараясь захватить как можно больше свежего воздуха и омыть им свою нервную нервную систему. Но уже перед самым мостом ОНО меня настигло. Надо было не идти, а бежать — тогда, пожалуй, удалось бы добраться до дома и закрыться на задвижку. Которую задвигать нежелательно. Я остановился, чтобы разрешить этот бином.