В промежутках между арестами произошло чудо: Йоханесу вернули отобранную у него мамину Библию — в конце 1936-го он получил ее в Большом доме на Литейном — самом страшном здании Ленинграда. При следующем аресте он уже не возьмет ее с собой, и Библия, казалось, пропадет во время войны безвозвратно… И все-таки лет через десять таинственным образом вернется к Тоги, найденная соседкой в полуразрушенном доме.
Лагерная жизнь Йоханеса также полна чудес, как будто посланных ему Богом: портняжное дело, которому он случайно научился в детстве, привело его впоследствии в кресло директора швейной фабрики. Чудом уцелела и жена Лиина, работавшая в печально известной психиатрической клинике в Сиворице, зверская расправа с персоналом и больными которой пополнила список кровавых преступлений другого страшного режима — нацистского.
Тоги удивительно ясно отвечает себе на вопрос, за что он попал в лагеря: жаловался на жизнь, винил Бога. Столь же ясен ответ на вопрос, почему вышел оттуда здоров и невредим, — Бог помог. Но, охраняемый Господом, Йоханес считал, что жизнь можно облегчить и самому, если к этому стремиться. Отсюда и старание Тоги приносить людям радость в самых страшных условиях. Так, в лагере он печет на костре «пирог» для своего друга-именинника Магги, по договоренности с конюхом ежедневно откладывая для праздничного блюда немного овса.
Йоханес Тоги знал, что, «если все время горевать, волосы будут седыми». Он и не горевал, думая, что ему повезло: намного хуже — финским коммунистам, поверившим сказкам о советском рае и добровольно приехавшим в СССР. Подчас они были готовы на все, чтобы бежать обратно. У Тоги мыслей о побеге никогда не возникало. Он во всем полагался на волю Господа.
К моменту выхода настоящей книги в свет Йоханес Тоги проживал в Таллине, пожиная плоды национальной независимости Эстонии.
Поживши в ГУЛАГЕ. Составитель А. И. Солженицын. М., «Русский путь», 2001, 408 стр. («Всероссийская мемуарная библиотека». Серия «Наше недавнее». Вып. 7).
Главная правда о сталинских лагерях уже сказана; сравнение их с фашистскими уже не кажется кощунственным, но время свидетелей еще не прошло.
В книге собраны воспоминания семи советских людей: инженера В. М. Лазарева, военного радиотелеграфиста Н. М. Игнатова, моряка А. П. Буцковского, музыканта Н. Р. Копылова, студентов Н. Н. Болдырева, В. В. Горшкова и А. Е. Кропочкина. Написаны они разным языком (среди авторов и потомственные дворяне, и крестьянские сыновья), но читается книга как единое целое.
В отличие от Йоханеса Тоги, авторы и персонажи этой книги не знают, за что получили свою долю испытаний (официальные обвинения, естественно, просто выдуманы). Допустим, маленький Буцковский помогал отцу-крестьянину хоронить трупы замученных в райотделе НКВД. Что, за это? Неужто выходец из дворянской семьи Болдырев несет ответственность за деятельность своего предка-петрашевца? А мальчик, в семилетнем возрасте наклеивший записку на двери правления колхоза и арестованный десять лет спустя? А Копылов, голодавший в немецком плену, а потом наблюдавший пленных немцев, получающих белый хлеб, сахар, молоко?
Какая может быть в этом экономическая целесообразность: готовить заключенных к работам на «стройках коммунизма» — и бить их сапогами по почкам; возить в холодных вагонах и душных трюмах; сажать в собачники, кондеи, карцеры, РУРы, ШИЗО. И даже освобождение далеко не всегда тождественно свободе: вольных могут везти как з/к и встречать автоматчиками с собаками, а солдаты стройбата могут голодать сильнее арестантов.
Жизнь есть жизнь, и даже за решеткой иногда бывают праздники. Если Влас Дорошевич был неприятно потрясен работой каторжан в Страстную неделю, то Горшков еще в большей степени удивлен празднованием Пасхи во внутренней тюрьме на Лубянке. Оно воспринимается, в том числе и мной — читателем, как чудо. Да, чудеса все-таки случались — мир не без добрых людей. Любопытна история подростков, убежавших из лагеря и укрывшихся в ближайшей летной части. Летчики накормили горе-беглецов и вернули их обратно под честное слово не наказывать. И требование было выполнено.
Лагерь часто обнажает худшие свойства человеческой натуры. Но авторы книги прошли адовы испытания с честью — выручали сила духа, выдержка, смекалка, физическая подготовка. «Осталось чувство вины, что вел себя недостойно, малодушно, может быть, даже подло» — это слова Горшкова, которому по большому счету не в чем себя упрекнуть.
Читать дальше
