III
Основной формой поселения людей будущего стал «кенотаф», сложное понятие, не имеющее аналогов в современном языке. С одной стороны, это нечто вроде латинской «фамилии», семьи людей и роботов, живущих под одной крышей. С другой, кенотаф — это латинская «вилла», имение, причем имение подземное.
Знатные люди — выдающиеся программисты, ученые, менеджеры, политики, гипераниматоры — могут иметь огромные кенотафы первого или даже нулевого класса, объединяющие по пятьдесят человек и двести роботов. Стандартный кенотаф второго класса, в котором живут пятьдесят процентов граждан цивилизованных стран, — это четыре-пять человек и пять-десять роботов.
Само слово «кенотаф» взято из древнегреческого языка. Кенотаф — это «собачий мавзолей», ложная гробница, сооружаемая для обмана воров. Поселения в виде кенотафов возникли прежде всего из соображений безопасности.
Кенотафы размещаются «кустами» — поселениями, рассредоточенными на площади в тысячи квадратных километров. Средняя глубина размещения кенотафа — один километр. Кусты часто привязаны к разрушенным крупным городам. В каждом кусте находятся «точки сборки» — примерно десять постоянно меняющихся центров управления. В них расположены больницы, интернаты, склады и аэродромы. Рассредоточение приводит к невозможности эффективного поражения больших масс населения. Даже прямой термоядерный удар с заглублением приводит к гибели отдельного кенотафа или максимум одной «точки сборки».
Конечно, в кенотафы людей загнали объективные обстоятельства. Однако есть здесь и оборотная сторона медали. В кенотафах людям оказалось жить приятно. Система кондиционирования и интернет-коммуникаций создала ощущение удобства, архетипической «норы», чувства, свойственного любому ребенку — детенышу крысоподобного протомлекопитающего. Жизнь в уютных и аккуратных норах — это следствие общей инфантилизации общества. Жуткий беспорядок и разруха поверхности («реаллайфа») есть не только причина, но и следствие размещения людей в бронированных кенотафах.
В принципе, кенотаф построен так, что может автономно существовать неопределенно долго. Поэтому как, например, арестовать человека в кенотафе? Это проблема гораздо большая, чем поимка непокорного феодала в XV веке. У кенотафа есть режим аутизма, когда верхние пятьсот метров шахты взрываются. Чтобы ее просто раскопать, требуются большие затраты времени. Что же говорить о «массовых репрессиях» или еще больше — завоевании другого государства. Общество стало в значительной степени анархическим, где каждый сам себе хозяин.
IV
Практика человеческой цивилизации показывает, что каждое революционное изменение в жизни общества сопровождается революцией, то есть глубокой реакцией на революционные изменения. Эти «революции» не имеют к настоящим революциям никакого отношения, но человечество запоминает именно их и со временем в своем массовом сознании даже начинает отождествлять с подлинными революциями.
Когда в грузинскую деревню приезжал князь, родители били детей, чтобы те запомнили событие на всю жизнь: «Князь приехал!» Учитывая масштаб «Князя», осчастливившего своим появлением человечество XXI века, выживут после этого мероприятия немногие. Человек будущего — существо не только зажравшееся, но и ПУГАНОЕ, панически боящееся потерять свой уют и комфорт.
V
Для основной массы людей будущего исчезли привычные ценности нашего мира: «работа», «карьера», «политика», «искусство». Тем не менее люди есть люди, поэтому естественная драма человеческой жизни никуда не делась и в XXII веке. Просто она стала носить превращенную, виртуальную форму, форму гудилапа. Гудилап — это труппа виртуального театра и сам этот театр в его контакте-конфликте с реальной жизнью. В первый раз в гудилап люди входят, как правило, в подростковом возрасте. «Грузинские праздники» привели к тому, что огромное число детей растет без родителей и проводит детство в интернатах. Именно интернаты сделали систему гудилапов жизненным стандартом. В гудилапе люди выдумывают себе роли на всю жизнь. Сначала это просто сложная многопользовательская компьютерная игра. Но постепенно игра начинает все более и более определять реальную жизнь. Место в детском коллективе определяется в зависимости от хода многолетней игры. Избранный в гудилапе псевдоним — «ник» — становится вторым, а то и первым именем. Это не просто детское прозвище, а целый мир. Человек приобретает свою игровую историю, его игровая биография нередко бывает гораздо более яркой, чем реальная жизнь. Самовосприятие гудилапа напоминает коллектив актерской студии.
Читать дальше
