Эфраим Баух - Завеса

Случай представился, когда на радостях от окончания войны, Цигель с женой нагрянули проведать бабку, которая прижилась в семье Бергов, как будто обитала здесь всю жизнь.

Женщины остались в доме, а Цигель, узнав, что Берг в мастерской, спустился к нему и застал его за компьютером.

Наметанный глаз профессионала отметил высокий класс, как у них на работе выражались, «электронной лошадки».

На какое-то время Цигель лишился дара речи.

– Недавно его приобрел, – как ни в чем не бывало, сказал Берг.

Цигель до того был шокирован, что тут же сморозил первую глупость:

– Ты же сам говорил, что жестянщику компьютер не нужен.

– Ну, знаешь, времена меняются.

– И что же ты ищешь в компьютере?

– Многие считают, что в Торе закодирована информация на все времена. Вот я и пытаюсь расшифровать эти коды.

– Смешно. Кому это нужно? Израильской разведке?

– Почему бы и нет. Подумай сам. Вот, мы с тобой говорим на разных языках. Тебе же кажется странным язык глубоко верующих? Так я тебе сейчас скажу твоим же языком, чтобы ты не заблуждался относительно того, понимаю ли я тебя и всех вас, радетелей западной науки. Так вот, слушай. Различные широкие обобщения и понятия этой науки, да и культуры, как время, скорость, материя, не являются единственными и незаменимыми в построении всеобъемлющей картины Вселенной. Психические переживания, которые мы подводим под эти категории, конечно, никуда не исчезают, но управлять космосом могут и иные категории, к примеру, сефирот в еврейской Каббале, связанные с переживаниями иного рода, и функционируют они ничуть не хуже открытых Западом категорий.

Второй раз, после той ночной встречи в парке с Аверьянычем, Цигелю показалось, что он сходит с ума, и тут же его одолела тошнота. Берг подал ему стакан воды. Всплыли в ошарашенной памяти Цигеля слова Ормана о погонщике ослов из книги «Зоар» и, вот же, о жестянщике, знающем тайны Вселенной.

– Выходит, ты веришь в переселение душ?

– Смерть – это не река Лета, по греческой мифологии, а замершее водное пространство. Переплыв его, умирает не только человек, но и сама смерть преображается, достигнув берега. И душа вселяется в новое тело. Невозможно доказать, что бессмертие не существует.

«А ведь и вправду невозможно доказать», – на миг сосредоточился Цигель, чувствуя, как ум заходит за разум.

– Но почему, почему это нельзя ухватить умом?

– Потому, что на что бы ты не наткнулся в мире, Святой, благословенно имя Его – всегда иное. Даже, если это кажется тем же самым.

– Выходит, че…человек – творение жалкое, ничего сам создать не может, только и умеет, что подражать? – непонятно откуда вывернулось у Цигеля.

– Святой, благословенно имя Его, сотворил человека по Своему образу и подобию. Подражание – дело Божественное.

– Так ты не веришь, что существовал Иисус Христос? – с неожиданным злорадством прохрипел Цигель, опять не в силах отдать себе отчет, откуда и почему возникло это имя. Казалось, он потерял голос.

– Они даже страдания наши обратили против нас, сделав их основой своей веры, – сказал Берг. – Ведь кто такой Христос? Всего лишь один из распятых евреев. Их же распинали сотнями, вот же ловко ухитрились эту трагедию и гибель обратить против самих погибающих.

Цигель все еще не верил глазам своим, что видит пейсатого своего родственничка сидящим у компьютера, хотя ведь это немало времени было его наваждением.

Цигель отряхнулся, как пес, вылезший из воды, выскочил из мастерской, сбежал в скверик, растянулся на скамье, лицом к звездам. Ему казалось, что он бродит в темных закоулках бреда, и все, все, что происходило с ним в этой стране, является уделом обитателя психиатрического заведения. Он исчезал на глазах у самого себя, как существо, утягиваемое в глубокий обморок.

Непонятно, сколько это длилось, но, пришел он в себя, почувствовав, как его окатили водой. Это был Берг.

– У тебя часто бывают такие припадки? – спросило тот участливо.

Теперь в Цигеле несгибаемым стержнем встала уверенность, какая опять же бывает у человека, от которого не отступает безумие: Берг – один из тайных демиургов секретных военных достижений Израиля, ловко замаскировавшийся под жестянщика.

«Морской бой?» Его легко заменить «воздушным боем».

Только абсолютному безумцу могло прийти в голову, что секреты, на которых он, Цигель, мог бы заработать огромные суммы, стать воистину спасителем бывшего отечества, таятся рядом, в голове сошедшего с ума на религии родственничка, который притворяется жестянщиком.