Итак, достаю томик старенького, пожелтевшего издания (приложение к «Огоньку» 1948 года). На многих страницах наблюдаю свои пометки школьных еще времен, когда нас учителя дрессировали на так называемых «образах» — образ Николая I, образ Элдара, ну и т. д. Смотрю на собственные пометки на полях — «Х-М», «мюриды», «солдаты», и подчеркнут текст, где речь идет об облике, одежде, характере героев, ну, в общем, все то, что требовали в те поры учителя. Увидел, что пометки-то мои заканчиваются где-то в первой трети повести, — поднахватался на первых страницах и слепил «образы». Ну что ж, «учились понемногу»…
Представьте-ка себе, что волею судеб именно в нашем классе оказался прямой потомок знаменитого мятежного имама Чечни и Дагестана! Да, да! И фамилию носил ту самую, и внешне был — джигит-горец, плечистый и статный, узкий в талии, нос с горбинкой, сухопарый, ну просто пиши с него картинку к любой из кавказских повестей наших знаменитостей!.. Я не был в близких приятелях, но несколько раз приходилось бывать у них дома — отец, как помню, преуспевающий крупный инженер, достаток в семье полный, отдельная большая квартира (что в те годы уже редкость чрезвычайная), все уютно, порядок. Но вот беда: годы-то сороковые, идеология лепилась жуткими мерами и хлестала по людям не пойми с какого бока! Вот и для этих потомков былого кавказского героя случались перемены нежданные. Помню, когда мы еще учились в младших классах, тот самый мятежный имам из XIX века (мы, конечно, по молодости тогда имели о нем весьма смутное представление) фигурировал как герой национально-освободительного движения горских народов против свирепого царизма и его тупых сатрапов. Наш знатный одноклассник в ту пору на детских утренниках являлся в белой черкеске с черными газырями, с детским, но вполне всамделишным кинжальчиком в серебряном узоре у пояса; в доме же у них висел во всю стену портрет знаменитого предка, ну в точности как описано у Толстого, — рыжебородый, гордо-суровый, в коричневой, крытой сукном шубе. Словом, национальная героика в лучшем виде… Но вот советские идеологические установки вдруг резко шарахнулись совсем в другую сторону (и по каким таким мотивам? будто смогли что-то новое унюхать и нарыть в архивах пронырливые служки коммунистических вождей!). Имам и духовный вождь горцев обратился в жалкого наймита британских империалистов, хищно и подло нацеленных на проникновение в зону национальных интересов любимого Отечества. Что же могли противопоставить новой госдоктрине потомки бесстрашных воинов — с прадедовской шашкой в атаку на райком?.. Конечно, сникли, сняли парадные портреты, упрятали фамильные кинжалы… стали рядовыми советскими гражданами. Мы, мальчишки того времени, многого не понимали, разумеется, наши привязанности и антипатии были случайными и неглубокими — забылось, растворилось многое, и после школы я полностью потерял следы Шефки, как мы его звали, наследника фамилии, которая до сей поры будоражит пол-Кавказа… Это отступление дает хоть какое-то представление о том, сколько же позорно-злобного с давних пор исходило от наших правителей, так что гнилые ростки старого все еще отравляют нашу жизнь…
Так вот, собственно, о самом «Хаджи-Мурате» и в первую очередь, конечно, о том, что же он нам навевает ныне. Первей всего хотелось бы обратить внимание на поразительную достоверность изображенного: буквально во всем, что касается исторических личностей и событий, можно довериться автору полностью. Совсем недавно установили, что даже отметины на черепе главного героя (череп, к позору нашему, добавленному к безобразию мавзолейному, почему-то хранился в музее!), эти шрамы и рубцы, абсолютно идентичны тексту. Но кроме исторической правды есть еще и правда человеческая, она всегда личностная, но она важна не меньше, ибо в конечном итоге все события в истории происходят по воле, интересам, устремлениям, желаниям, мучениям отдельных людей, и что же, как не чаяния людей, должны быть объектом внимания всех нас. И от этой правды Толстой не отступал никогда!
Читая Толстого, очень легко заметить, что в той самой многолетней кавказской войне он не принимает ни ту, ни другую сторону, но… одновременно он и на той, и на другой стороне — на стороне простых участников конфликта, волею судеб подвергшихся этому тяжкому испытанию. Известно, что Толстой всегда был в стане страдающих, подвергающихся насилию и против тех, чьи действия это насилие инициировали. Разумеется, он против и Николая, и Шамиля, главарей, с его точки зрения, той заварухи, и оба они в равной степени вызывают у него антипатию. Мотивы, чувства этих верховных вдохновителей кровавых событий — в стороне от простых, нормальных, таких естественных чувств, что свойственны, с одной стороны, и Хаджи-Мурату, и рядовому Авдееву, и даже Лорис-Меликову (живо интересующемуся историей этого знаменитого горца). Толстой однозначно определяет, что человеческая (глубинная) правда, конечно же, не за теми, кто войной руководит…
Читать дальше
