У Некрасова есть строчка: «матьматьматьматерьматерь». Игра понятна: то «мать», то «тьма». Есть стихотворение «Аховые стихи», построенное на той же буквенной игре «ахахахах» — то «ах-ах-ах», то «ха-ха-ха».
У Андрея Вознесенского тоже есть стихотворение или заклинание, как он сам говорит: «тьматьматьматьмать». Возможно, Некрасов был первым. И, наверное, он может обвинить Вознесенского в плагиате. Но я бы не торопился. Почему не допустить, что Вознесенский догадался сам? Это ведь не очень трудно.
А вот еще несколько вариаций на ту же формальную тему. «Новогодний ИЗОП, посвященный А. Вознесенскому: ТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬ ТВОЮТВОЮТВОЮТВОЮТ!» [10] Газета «Завтра» (http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/96/161/8_AUUA.html).
Эпиграф на книге Алексея Цветкова (младшего): «нетнетнетнетнетне» — русское «нет» переворачивается через голову и превращается в английское «the» [11] Цветков Алексей. THE. М., «Палея», 1997 (http://www.vavilon.ru/texts/prim/tsvetkov1.html).
. Довольно остроумно.
В Интернете существует огромное количество порносайтов, которые содержат в своем названии последовательность «ХХХ». А ведь это тоже, можно сказать, «стихотворение», построенное по тому же принципу, что и некрасовское «ахаха». ХХХХ — если транскрибировать по-русски: эксэксэксэкс — экс-секс, можно перевести «загадка пола», а можно «сверхсекс». Если Некрасов сможет доказать авторские права на такого рода буквенную игру, то все владельцы всех порносайтов, содержащих в названии «ХХХ», будут обязаны покупать у него лицензию на использование его изобретения или брать название своего сайта у Некрасова напрокат. Люди они не бедные, и Некрасов мог бы очень хорошо на этом заработать.
Формальная поэзия, актуальное искусство легко отчуждаются от автора. Формальная поэзия — почти изобретение, поэтому и могут возникнуть эти разговоры о приоритете, о ворованном месте. Концептуальных поэтов а la Пригов много не бывает — он один вполне способен справиться за всех. Сколько вам надо стихов? 2000? К пятнице будет. Представить себе Некрасова на этом месте я просто не могу.
Но я думаю, что Некрасову нечего опасаться и так уж сильно сетовать на судьбу и на злоумышленников, у него есть собственная роль в русской словесности, и Рубинштейн, насколько я могу судить по его поэтической практике, на место Некрасова и не претендует. Главные достижения Некрасова все-таки не в том, что он придумал чью-то «тьмать» или что другое, а в том, что он дошел до границы минимализма. Его стихи почти не существуют, они почти бессмысленны, они почти не речь. Вот в этом самом «почти» и есть главное достижение Всеволода Некрасова. Он как-то очень быстро отказался от традиционной поэзии и от нетрадиционной, он прошел мимо нормального вяло- или бурнотекущего верлибра, едва ли его заметив, но, выйдя в пограничье абсурда и тишины, он остался в этой области и стал ее обживать и обживает уже почти полстолетия.
Другое дело, что читателей у Некрасова немного (что ему, конечно, очень обидно по-человечески); но мне кажется, по-другому и быть не может. Некрасов — поэт элитарный, поэт — для поэтов и очень искушенных читателей, а таких во все времена много не наберется. И что может помочь человеку, предпринявшему попытку чтения и осмысления некрасовских стихов, — так это замечательное, едкое остроумие поэта:
Либерте
Эгалите
Декольте
Вот вам и вся Великая французская революция.
Витгенштейн говорил о своем «Логико-философском трактате», что это изюм из кекса. А одного только изюма недостаточно, чтобы кекс испечь. Стихи Всеволода Некрасова — это даже не изюм, а одни только виноградные косточки. Чтобы они дали всходы, нужно их зарыть в теплую землю со-знания и со-чувствия. И нужно еще терпение и мастерство виноградаря. Людей, которые готовы и способны на это, в принципе, много быть не может, и тем более стихи Некрасова должны стать объектом самого пристального прочтения профессиональных читателей стихов — литературоведов и критиков, которые не только не баловали Всеволода Некрасова своим вниманием, а попросту забыли о нем.
Владимир ГУБАЙЛОВСКИЙ.
Юрский в борьбе с собой
Сергей Юрский. Игра в жизнь. М., «Вагриус», 2002, 380 стр. («Мой XX век»)
Мемуарная серия издательства «Вагриус» пополнилась книгой актера Сергея Юрского. Многое в ней противится тому, чтобы причислить издание к жанру воспоминаний. Автору по крайней мере претила бы такая «узкая специализация». Юрский всеми силами старается уйти от банальной мемуаристики с дешевыми разоблачениями и запоздалыми откровениями. Следуя заветам Фаины Раневской, которая не помнила своих воспоминаний, актер нацелен на серьезную литературу. «Игра в жизнь» — книга о самом себе, позволяющая автору разбираться в своих поступках с дотошностью розановских «Опавших листьев», а читателям — выступать в роли психоаналитиков, пытающихся разгадать тайны души, творчества и судьбы одного из самых ярких актеров России.
Читать дальше
