Джулия Стюарт - Сват из Перигора

Лежа посередине древней белой простыни — волосы на подушке как струи расплавленного серебра, — Эмилия Фрэсс вспоминала, как чудно они с почтальоном провели время на floralies, и думала, какое это блаженство — находиться рядом с человеком, которому искренне нравится говорить. Вновь и вновь она оживляла в памяти его знаки внимания: как он открыл перед ней дверцу машины, как сам заплатил за вход, но более всего — как он предложил ей руку, когда они переходили тот мостик. Пусть даже оба и знали истинную причину такой учтивости: ведь если бы не его рука, Эмилия тут же споткнулась бы на булыжниках в своих нелепых средневековых туфлях. Мысли владелицы замка перескочили на вино, которым он угостил ее в ресторанчике, и ей стало приятно, поскольку ей нравились люди с хорошим вкусом. Она вспомнила о его страсти к ящикам для цветов и мысленно поставила почтальону плюс, ибо подобные хобби отвлекают мужчин от бесцельного времяпрепровождения вроде футбола по телевизору. Что же касается его лысины, Эмилия рассудила так: уж если Жильбер Дюбиссон принял то, что отчаяние прежде времени посеребрило волосы ей, значит, и она должна примириться с тем, что годы забрали большую часть его шевелюры. А затем подумала о профессии почтальона, вполне подходящей для будущего мужа: ведь она не только значима социально, но и заставляет его постоянно двигаться, снижая риск отрастить брюхо размером с тыкву, — навроде тех, что большинство мужей с гордостью выставляют напоказ, тогда как их жены лежат в постели пластом, теряя всякий интерес к сексу.

Однако скоро прогорклый запах тушеных почек согнал Эмилию с простыни, и она пошлепала босиком вниз по каменной винтовой лестнице, давно нуждавшейся в ремонте. Приоткрыв входную дверь, владелица замка осторожно выглянула наружу — мало ли какой ранний турист вдруг застанет ее нагишом — и рванула через двор, рассекая густой дух помета летучих мышей. Обливаясь из садового шланга, Эмилия обдумывала, потушить ли давешнего угря или запечь. Но как ни приготовь, в ванне он извивался достаточно долго, чтобы потерять свой соленый привкус. А пока мыла волосы, вспомнила о том бедолаге, человеке из совета, что так восхитился ее находкой, и польстила себя надеждой, что ему пришелся по душе джем из черной редьки.

Одевшись, Эмилия Фрэсс содрала плотные белые простыни с монограммой с кровати и заменила свежими. Нет, у владелицы замка и в мыслях не было допускать на них Жильбера Дюбиссона на столь ранней стадии их знакомства — просто почтальон наверняка пожелает осмотреть замок, и ей хотелось, чтобы все выглядело как можно лучше. Однако, хоть Эмилия и отбросила такую возможность, мысль о том, чтобы разделить ложе с другим мужчиной после стольких бесплодных лет, проведенных с мужем, не давала владелице замка покоя и билась в ее голове, точно птица в клетке, волнуя и пугая в одинаковой степени. И поскольку потрохов в холодильнике не осталось, пришлось успокаиваться старым проверенным способом — уборкой.

Распахнув тяжелые ставни с внутренней стороны окон — обычно державшиеся закрытыми, дабы уберечь то немногое, что еще оставалось из подлинного антиквариата, от кровососущего солнца, — она подготовила целый арсенал чистящих средств и с беспощадной решимостью бросилась на штурм и без того безукоризненно чистых комнат. После того как было очищено то, что в чистке ничуть не нуждалось, и выдраено то, что ничуть не нуждалось в отдраивании, она перешла к полировке того, что и так было отполировано до зеркального блеска. Разогнувшись, хозяйка замка осмотрела результат своего труда. То, что уже сияло, — сияло, а то, что уже блестело, — блестело.

Лишь когда тонкие руки Эмилии заныли так, словно их пробили компостером, а колени приобрели оттенок трудновыводимого пятна от малины, она развязала шнур, которым предыдущий владелец обмотал обитое гобеленом кресло эпохи Регентства, дабы им не воспользовались посетители замка. Присев отдохнуть, она неожиданно поймала себя на мысли: а не сходить ли ей к свахе — просто поболтать, чтобы успокоить нервы? Надо же, думала она, какая все-таки странная штука жизнь. Гийом Ладусет — тот, с кем они вместе выросли и в ком она всегда видела своего будущего мужа, но кто так и не ответил на ее письмо, — именно он свел ее с мужчиной, который эти письма и доставлял. Мысли владелицы замка перенеслись в тот день, когда они виделись в последний раз накануне ее отъезда: она вспомнила, как передала Гийому свой любимый охотничий «нонтрон» с самшитовой рукояткой и выжженными на ней старинными узорами. Интересно, сохранил он его или нет?