* * *
…Сбить разлуку, лечь на дно,
вскрикнуть из-за телеграммы…
Всякий раз — когда темно —
быть фонариком для мамы.
Кроме точки и тире,
Ничего не выдать строчке.
На морозе в декабре
Варежкою быть при дочке.
Как в февраль из января,
выбегать во двор из спячки
и, с собачкой говоря,
быть на уровне собачки.
Темнота
Люди похожи на тех, к кому —
во сне или в жизни — они приходят:
пекарь — на булку, щипач — на тюрьму,
огурцеводка — на огородик,
кошка — на кошку, стихи — на стихи,
бабка — на дедку, а море — на сушу…
Все мы походим на те пустяки,
которым где рот отворяем, где — душу;
в принципе, если подумать, все
всё получают не с бухты-барахты:
коли как следует о росе
поразмышлять, то уже не трактор
или трава, а скорее ты
станешь на солнышке переливаться…
Впрочем, здесь более темноты,
нежели света, а коль разбираться
в свете, то сущность его нечиста:
как он, бессовестный, отступает,
когда сочинившая нас темнота
на нас права свои предъявляет!
* * *
У Андрея — куда ни пойдет он — Пушкин,
у Ильи — куда ни посмотрит — Блок,
у тебя Шопен не сходит с вертушки —
с позапрошлого года и царь, и бог…
Все при ком-то — молятся на кого-то,
все кого-то слушаются, а я,
как школяр при правилах, — при заботах,
к бытию не дотягиваюсь из жития.
Но при этом мне холодно или жарко,
высоко, просторно, а иногда
мне не спится: Андрюшу, Илюшу жалко, —
и тогда я еду в их города,
нахожу дома их, и потому что
раздается в комнатах их звонок,
мой Андрюша думает: это Пушкин,
а Илюша думает: это Блок…
* * *
Я устал, я путаю имена их:
Аполлон Случевский? Оскар Минаев?
Велимир Крученых? Антон Случевский?
Ариадна Мориц? — и если честно,
кто воскликнул «Чу!» и слезы не вытер —
Афанасий Фруг иль Семен Никитин?
Кто позвал с утра, кто под вечер кликнул,
кто мне пробкой хлопнул, калиткой скрипнул,
перевел часы да помял корону,
позвонил жене, а потом — Харону?
Я уже не вспомню, кто преж Катулла
подпилил мой разум, как ножку стула,
кто допреж Гомера и Марциалла
говорил, что «Инбер здесь не стояло»?..
Я, конечно, мог бы припомнить имя
тех, кто сердце мне выбил, кто душу вынул,
но зачем, коль сердце мое — игрушка,
а душа — бродяжка и побирушка?
* * *
Вы скажете: темно,
темнее не бывает,
при том, что ни вино,
ни жизнь не убывает.
Вы скажете: пора —
и не пойдете дальше.
Но долог бег пера,
а крови — еще дольше.
Вы скажете, что нет
и не бывало Бога,
тогда — откуда свет,
к кому — тогда — дорога?
Алексей Слаповский
Рассказы
Из «Книги для тех, кто любит читать»
Слаповский Алексей Иванович родился в 1957 году в Саратовской области. Закончил филологический факультет Саратовского университета. Прозаик, драматург. В «Новом мире» опубликован его роман «День денег» (1999, № 6). Живет в Москве.
Герой Анисимов
13 марта 2002 года, в среду, в шесть с половиной часов вечера Анисимов ехал на эскалаторе станции метро «Тимирязевская» в городе Москве, возвращаясь с работы.
И увидел банановую кожуру, которая лежала внизу, слегка слева, ну то есть не там, где люди стоят, а там, где ходят. Кто-то ее, надо полагать, недавно бросил.
Это хорошо, подумал Анисимов, что я ее увидел и что я еду справа, а не иду слева. А если бы я шел слева и не увидел, я мог бы наступить, поскользнуться и жестоко упасть.
Какой подлый человек тот, кто бросил кожуру, подумал еще Анисимов.
Но ведь другой, подумал он тут же, не заметит — и наверняка поскользнется. Надо ее отбросить.
И он перестроился в левый ряд и, подъезжая, размахнулся ногой, чтобы отшвырнуть кожуру.
Но тут он вспомнил, что по случаю окончания рабочего дня немного выпил. Координация движений у него сомнительна. Он может сейчас сделать неточное движение, потерять равновесие, упасть и запросто раскроить себе череп, потому что вокруг все жесткое и твердое.
В одно мгновенье вся жизнь пронеслась перед мысленным взором Анисимова. Босоногое детство, горячая юность, дерзновенная молодость, мучительная зрелость. Он вспомнил, что работа ему давно надоела и он уже лет восемь подумывает о другой, но все как-то не складывается. И если он умрет сейчас, то и не сложится — вот что обидно! Он вспомнил, что жена его — стерва и гадина и давно надо уйти от нее, но если он погибнет сейчас, то так и останется ее мужем и она будет лить слезы на его похоронах, хотя, в сущности, своими руками загнала его в гроб. Он вспомнил, что дети его — сущие захребетники и паразиты и он все собирается популярно объяснить им, благодаря кому они могут жить весело, легко и обеспеченно. Но если он окочурится сейчас, то никто им не объяснит и они так и останутся не уважающими отца. Короче говоря, в это короткое мгновенье Анисимов до боли ясно понял, что жизнь его не сложилась и, если он сейчас отдаст концы, так и не сложится, а если не отдаст, то еще есть шанс.
Читать дальше
