Чарльз Буковски - Женщины

– Эй, детка!

Она остановилась. Я подтянулся к обочине. Девчонка подошла.

– Как поживаешь? – спросил я.

– Нормально.

– Ты что, приманка? – спросил я.

– Это в каком смысле?

– Это в том смысле, – пояснил я, – что откуда я знаю, вдруг ты из гадиловки?

– А я откуда знаю, что ты не из гадиловки?

– Посмотри на мою рожу. Я разве похож на легавого?

– Ладно, – сказала она, – заезжай за угол и стой. За углом я к тебе сяду.

Я завернул за угол и встал перед «Мистером Знаменитым Бутербродом Из Нью-Джерси». Она распахнула дверцу и села.

– Чего тебе надо? – Ей было за тридцать, и в центре ее улыбки торчал один сплошь золотой зуб. Она никогда не обанкротится.

– Отсосать, – ответил я.

– Двадцать долларов.

– Ладно, поехали.

– Поезжай по Западной до Франклина, сверни влево, перейди на Гарвард и еще раз вправо.

Когда мы добрались до Гарварда, машину ставить уже было некуда. Наконец я парконулся в красной зоне, и мы вышли.

– Иди за мной, – велела она.

Полуразвалившаяся многоэтажка. Не доходя до вестибюля, девчонка свернула вправо, и я пошел за нею вверх по цементной лестнице, поглядывая на ее жопу. Странно, однако жопа есть у всех. Как-то почти грустно. Однако жопы ее мне не хотелось. Я прошел за ней по коридору и вверх еще по каким-то ступенькам. Мы поднимались не лифтом, а чем-то вроде пожарной лестницы. Зачем она так делала, я понятия не имел. Но мне нужна разминка – если я собираюсь писать большие толстые романы в таком же преклонном возрасте, как и Кнут Гамсун.

Наконец мы добрались до ее квартиры, и она вытащила ключ. Я схватил ее за руку.

– Секундочку, – сказал я.

– Что такое?

– У тебя там внутри – парочка здоровых черных ублюдков, которые мне гунды дадут и выставят в придачу?

– Нет, там пусто. Я живу с подругой, а ее нет дома. Она работает в «Бродвейском универмаге».

– Дай-ка мне ключ.

Я открыл дверь – сначала медленно, а потом пинком распахнул. Заглянул внутрь. Пика у меня с собой, но я не полез. Девчонка закрыла за нами дверь.

– Проходи в спальню, – пригласила она.

– Минуточку…

Я рывком распахнул дверь чулана и прощупал всю одежду. Ничего.

– Ты на каком говне сидишь, чувак?

– Я ни на каком говне не сижу!

– Ох господи…

Я вбежал в ванную и отдернул занавеску душа. Никого. Зашел в кухню, отодвинул целлофановую шторку под раковиной. Только переполненное грязное пластмассовое мусорное ведро. Проверил вторую спальню, чуланчик в ней. Заглянул под двуспальную кровать. Пустая бутылка из-под «Риппла». Я вышел.

– Иди сюда, – сказала она.

Крохотная спаленка, скорее – альков. Диванчик с грязными простынями. Одеяло валялось на полу. Я расстегнул ширинку и вывалил его.

– Двадцать баксов, – сказала она.

– Сначала губами поработай над этим уебком! Отсоси его досуха!

– Двадцатку.

– Я цену знаю. Заработай. Выцеди мне яйца.

– Двадцатку вперед…

– Ах вот как? Я дам тебе двадцатку, а откуда я знаю, что ты не заорешь полиции? Откуда я знаю, что твой семифутовый братец-баскетболист не свалится с финкой на мою жопу?

– Двадцатку вперед. И не волнуйся. Я тебя отсосу. Я тебя хорошенько отсосу.

– Я тебе не верю, блядина.

Я застегнулся и свалил оттуда по-быстрому, сбежал по цементным лестницам. Добежал до низу, прыгнул в «фольксваген» и рванул домой.

Я запил. Просто звезды не в порядке.

Зазвонил телефон. Бобби.

– Ты посадил Айрис на самолет?

– Да, Бобби, и я еще хочу сказать тебе спасибо, что ты для разнообразия не влез своими лапами на этот раз.

– Слушай, Хэнк, это ты сам чего-то перемудрил. Ты старый, ты притаскиваешь к себе молоденьких курочек, а потом начинаешь психовать, когда подваливает молодой кошак. У тебя просто очко играет.

– Самосомнение… нехватка уверенности, а?

– Ну-у…

– Ладно, Бобби.

– В общем, Вэлери тут спрашивает, не хочешь ли ты зайти пропустить.

– Почему нет?

У Бобби была крутая шмаль, настоящая крутая шмаль. Мы дунули. И много новых кассет к стерео. К тому же у него был мой любимый певец, Рэнди Ньюмен, и он включил Рэнди, но только на среднюю громкость, потому что я так попросил.

И вот мы сидели, слушали Рэнди, курили, и тут Вэлери начала устраивать показ мод. У нее был десяток сексуальных прикидов из «Фредерикса». С той стороны двери в ванную висело 30 пар туфель.

Вэлери вышла и загарцевала на 8-дюймовых шпильках. Она едва могла идти. Пошарахалась по комнате, качаясь на этих каблуках. Зад у нее отклячивался, а крохотные соски, жесткие и напряженные, выпирали из-под прозрачной блузки. На лодыжке звякал тоненький золотой браслет. Она резко развернулась к нам лицом и проделала несколько легких сексуальных па.