Кирилл Кобрин. Письма в Кейптаун о русской поэзии и другие эссе. М., «Новое литературное обозрение», 2002, 128 стр.
«В кейптаунском порту, с пробоиной в борту… Бог мой, кто бы мог подумать… что само слово „Кейптаун“ имеет отношение не к строчке, а к точке, географической точке, — такими словами начинает Кобрин свою новую книгу. — И что заплывет сюда не романтическая „Дженнет“…а остатки экипажа потонувшего сверхлайнера под названием „СССР“? На берег был отпущен экипаж…» В частности — приятель автора, обосновавший свое дело и свой дом под Кейптауном и попросивший бывшего однокурсника присылать ему письма про современную русскую поэзию. В своей эпистолярной прозе автор описывает для оторвавшегося от родины (и для нас) ситуацию в сегодняшней русской поэзии — про то, как эпигоны меняют ориентации — с Бродского на Кибирова, про Салимона, про стихи и про смерть Бори Рыжего, про Александра Леонтьева, про феномен Шиша Брянского, про Москву, бегущую от своей истории в «наив, в модную французскую философию», в «мухоморные глюки» и «пикейную политику», и про многое другое. Мне как читателю уже не кажется существенным вопрос о реальности первоначального адресата этих писем. Гораздо существеннее другое, обусловленное в книге символом «Кейптаун» писание о русской поэзии как о некоем виртуальном островке, своеобразном культурном заповеднике, в котором могут сойтись разбросанные по миру соотечественники (письма самого Кобрина писались сначала из Нижнего Новгорода, а потом — из Праги), сдвигается к прямо противоположному — к рассмотрению русской поэзии (и шире — русской литературы) в качестве полноправного участника «мирового поэтического диалога». Отсюда композиция книги: от собственно писем про современность в первой части ко второй части «Пушкин и другие», где автор уже ведет разговор о некоторых ментальных чертах русской литературы (Пушкин и украинская культура в «Полтаве», Пушкин и де Кюстин, князь Вяземский, Теофиль Готье, Лидия Гинзбург, Андрей Левкин и т. д.).
Исабель де Мадариага. Россия в эпоху Екатерины Великой. Перевод с английского Н. Л. Лужецкой. М., «Новое литературное обозрение», 2002, 975 стр., 2000 экз.
Классическая для современной историографии работа представителя британской школы историков-славистов (приоритет информативности над интерпретацией). Написанная в 1981 году монография Мадариаги «остается наиболее полным обобщающим трудом о екатерининской России. Более того, она является и единственной в своем роде, поскольку попытка, предпринятая в свое время историком В. И. Бильбасовым, осталась незавершенной» (из предисловия А. Каменского).
Рой Медведев. Солженицын и Сахаров. М., «Права человека», 2002, 272 стр.
Первая часть книги историка и бывшего диссидента содержит очерк общественной деятельности А. Солженицына и А. Сахарова, анализ их взглядов, так сказать, локальный и сравнительный. Здесь автор стремится к определенной жанровой дисциплине исторического очерка — каждая глава имеет четко сформулированную тему, и автор не выходит за ее рамки; привлекается достаточно обширный материал, и при этом с чувством меры используются воспоминания о личных встречах и беседах с героями книги; в конце каждой главы приводится список использованной литературы. Вторую, менее «академическую» по форме, часть книги составили «Приложения» — публицистические статьи Медведева 70-х годов о содержании и судьбе книг Солженицына в СССР, а также его «внутридиссидентская полемика» с Солженицыным и Сахаровым по поводу отдельных их высказываний и выступлений.
Юня Родман. Москва — Бостон. М., «КРУК-Престиж», 2002, 584 стр.
Мемуарная (она же — историко-хроникальная, путевая и страноведческая, «эмигрантская», лирико-биографическая, портретная, пейзажная, культурологическая и проч.) проза московской переводчицы англоязычной классики ХХ века, с 1992 года живущей в Бостоне.
Ревекка Фрумкина. Внутри истории. Эссе, статьи, мемуарные очерки. М., «Новое литературное обозрение», 2002, 479 стр.
«Что значит ощущать себя внутри истории? Как переживает историю человек науки? Какова роль образованного человека в сегодняшней России? Что значат гуманитарные науки для современного общества?» — об этих и множестве других вопросов размышляет в своей эссеистике лингвист и психолог Ревекка Фрумкина, для которой как бы абстрактные понятия экзистенциального и социального всегда были конкретизированы абсолютно реальным — порой на уровне просто житейского — опытом жизни (или — выживания) русского интеллигента внутри советской истории. Журнал намерен отрецензировать эту книгу.
Читать дальше
