Игорь Каплонский - Ангелы Монмартра

Пронзительный звон рынды перекрыл гомон толпы, заметался эхом среди домов.

Дверь «Кролика» распахнулась. Оттуда вышла Лулу. Ее уздечка и маленькое седло были украшены розами, хризантемами и гроздьями винограда.

– Слава священному животному! – выкрикнул Пижар и снял фуражку.

– Слава! – громогласно подтвердила толпа.

Королевской походкой из-за двери выплыл папаша Фредэ. На нем красовалась надетая поверх красной косынки шляпа. Штаны были заправлены в ботфорты на высоких каблуках – наверняка от души постарался знакомый сапожник. На красиво вышитой перевязи висела бутафорская шпага.

– Друзья! – с пафосом начал папаша. – Я рад столь приятному обществу! Будем же веселиться!

Толпа ответила одобрительным гулом.

– Только что вы почтили уважением наше священное животное, – продолжал он.

Собравшиеся притихли.

– Конечно, для пущего эффекта я мог бы появиться верхом на Лулу. Но и тогда я вряд ли походил бы на Христа при въезде в Иерусалим.

Из толпы донеслись отдельные смешки.

– Однако и я могу подарить вам чудо… – Фредэ сделал эффектную паузу. – С этой минуты в течение получаса вино и еда подаются бесплатно! Барон, бейте в колокол!

Толпа, сраженная столь неожиданной щедростью, снова разразилась ревом. Все ринулись к столам. Папаша ощущал себя королем. Несколько нанятых на этот вечер разносчиков ставили на столы дымящиеся блюда. Ими бойко распоряжался Шоколад. Он был в костюме мавританского корсара – в чалме с павлиньим пером, бирюзовой жилетке и немыслимых шарообразных штанах.

Воздух наполнился дразнящими запахами жареной свинины, говядины, баранины, вареных овощей и густой похлебки. Тут же на столах появились кувшины с вином. Разносчики выкатили два тяжелых бочонка и выбили пробки. Тотчас образовалась очередь. Лулу занервничала, ее поспешно увели в стойло.

А папаша Фредэ крикнул из окна второго этажа:

– Мсье с пропусками, войдите в зал!

Обладатели билетов потянулись внутрь «Кролика». Анж издали узнал Модильяни – тот был в широкополой шляпе с плюмажем из куска опереточного женского боа. Позади шагали Аполлинер, Сутин – его присутствию на таинстве той-той Дежан немного удивился – и Жакоб в элегантном котелке с пришитым к нему ворохом петушиных перьев.

Столы в «Резвом Кролике» были украшены подсвечниками с только что зажженными свечами. Избранные без труда разместились в залах. Анж по своему обыкновению сел в дальнем углу у очага. Подождав, пока прибывшие устроятся поудобнее, папаша Фредэ запер дверь изнутри.

– Любезный Фредэ, – произнес Жакоб, – не собираетесь ли вы провести сеанс столоверчения?

– Я выставил много вина, – сказал Фредэ. – По крайней мере, на полчаса нас оставят в покое. Каждый из присутствующих получит вот такой предмет. Это той-той, напиток из Америки. Он станет для вас пропуском в иное время… или же в иной мир. Рекомендую налить совсем немного и выпить залпом. То, что вы почувствуете и увидите, будет очень странным. Поэтому не уверенным в своей душевной крепости рекомендую хорошо подумать, стоит ли принимать напиток вообще. По той же причине мы не приглашали женщин.

– Вы нас более пугаете, чем интригуете, – заметил Жакоб.

На улице раздавался монотонный гул. Здесь же было слышно, как потрескивает свечной воск.

– Я готов, – наконец раздался голос Аполлинера.

– Я готов! – эхом вторил Модильяни.

– Я готов! – в свою очередь отозвался Сальмон.

Берта с дочерью разнесли по столам сосуды – каждому гостю по одному.

– Тогда прошу наполнить стаканы, – произнес Фредэ. – Вы совершите путешествие лишь один раз. А потом… потом той-той станет просто экзотическим напитком. После вашего возвращения я готов выслушать любые предположения о том, чем же это может являться.

Анж намеренно запоздал, наблюдая со стороны, как меняются лица присутствующих. Одни сидели с блаженно закрытыми глазами, другие были насторожены, третьи крайне напряжены. Со всех сторон раздались тяжелые вздохи и сдавленные восклицания: никто не был готов к жгучей остроте напитка. Потом всё замерло. Наверное, такая тишина царит в опиумных салонах Шанхая. Фредэ и Пижар также с интересом и некоторой завистью наблюдали за окружающими – ведь им-то больше никогда не попасть в тот странный и прекрасный мир…

Художник решился глотнуть напиток, лишь когда самые стойкие из гостей начали подавать признаки жизни. Последнее, что он увидел до погружения в транс, были зрачки Макса Жакоба, быстро бегающие под полуприкрытыми веками.