Джазмена однажды спросили: куда идет джаз? «Если бы я знал, — ответил он, — я был бы уже там».
WWW-обозрение Сергея Костырко
«Топос» как сочетание модной литературной тусовки и реальной литературы
Сайт интернет-журнала «Топос» (http://www.topos.ru/) начал работать сравнительно недавно (в декабре 2001 года), но уже стал одним из самых представительных и по количеству выставленных текстов, и по изначальной установке его редакторов. И еще одно существенное обстоятельство: с самого начала ощущалось, что редакторы журнала ориентируются на отражение последних веяний нашей литературы чуть ли не во всем их разнообразии.
Структура сайта проста и удобна — основные разделы: «Проза», «Поэзия», «Литературная критика», «Онтологические прогулки» и «Без рубрики» (единственная претензия к сайту — отсутствие сводного каталога всего ресурса). На титульной странице вывешивается список новых текстов с краткими анонсами. Задачу свою устроители сайта (Владимир Богомяков, Валерия Шишкина и Петр Белоусов) обозначили как попытку «понять таинственный процесс образования новой русской культуры» (http://www.topos.ru/about.shtml). В принципе, это можно счесть программой каждого второго литературного сайта, но здесь важно, какие именно явления их редакторы относят к «новой русской культуре».
Проза «Топоса»: Слава Сергеев, Владимир Глухов, Александр Железнов, Салават Юзеев, Александр Альпер, Владимир Медведев, Алексей Варламов, Дмитрий Данилов, Михаил Завалов, Дмитрий Бавильский, Валерия Шишкина и другие. Несколько знакомых и множество новых, а значит, манящих имен. Если ориентироваться на регулярность появления, то к середине марта (время составления этого обозрения) одним из ведущих авторов прозы «Топоса» оказался Владимир Глухов с текстом «АРТЕФАКТ. Дневники Мини Саксина» (http://www.topos.ru/articles/0303/02_10.shtml). Вывешено уже четырнадцать частей этого текста, представленного автором как дневник ростовского школьника 1938–1939 годов, найденный «в заброшенном доме». Цитата:
«4ое мая четверг. Проснулся в 7 ч. Поел попил чаю. Пошел в школу. В школе контрольная по физике. Пришел домой поел. Ходил к Гульке. Ходил в город за фотобумагой по 60 коп., но ее уже нет. Хотел рисовать, но не нарисовал ни чего. Обедал. Гулял. Учил уроки. Пил чай. Проявлял снимок мамы. Получилось сперва хорошо, а потом я засветил. Ужинал. Писал дневник. Печатал карточки. У меня чирий. Лег спать в 11 часов.
5ое мая пятница. Проснулся в 7 ч. Почитал. Поел попил чаю. Пошел в школу. В школе спрашивали по литературе и русскому поставили „отлично“. Пришел домой поел. Гулял. Снимал Лидушку. Мама примывалась. Раскрасил все рисунки которые были в тетради по рисованию. Обедал. Гулял. Проявлял снимок получился хороший. Печатал карточку. Лег спать в 11 часов».
Предшествующие и последующие дневниковые записи ничем от этих и друг от друга не отличаются. Каких-либо более или менее внятно прописанных картин или образов (в том числе и образа самого автора дневника) здесь нет. Сюжета — тоже. Мы имеем дело с бесконечной вариацией одного и того же мотива: «Проснулся. Поел. Катался на лыжах. Купил марку. Смотрел кино». Перед нами как бы осколок зеркала, отражающий суженный сегментик специфического бытия, — некая вполне обессмысленная ритуализированная форма «дневникового письма», письма самого по себе. Это и не реальный дневник, и не художественное произведение в виде дневника. Это художественный проект. Концепт, эстетическое содержание которого повторяет зады уже сделанного нашими концептуалистами в конце восьмидесятых. У меня, например, единственной ассоциацией, помогавшей читать этот текст, было воспоминание о давней выставке московских концептуалистов, где демонстрировалась стена, заклеенная увеличенными до формата 9 ґ 12 паспортными фотографиями; при том, что на фотографиях были разные лица, все они чем-то безумно походили друг на друга, являясь, по сути, одним лицом. Наверное, полезное в чем-то переживание, но уже и тогда эстетическая выразительность жеста художника перешибалась этической его двусмысленностью — невольно возникал вопрос, использовал ли художник в этой композиции фото из своего паспорта или из паспорта своего отца. И при чтении «Дневников Мини Саксина» трудно было отделаться от ощущения дежавю.
Другой дневник, другое самовыговаривание помещено рядом: «Записки среднестатистического человека, или Трактат о пустяках» Ф. М. Плюева (http://www.topos.ru/articles/0303/02_09.shtml). После глуховского этот текст читается легко и с удовольствием — энергично написанная, фрагментарная лирико-философская ироническая стихопроза. Зачин: «Никак я не могу понять: ну что, ну что со мной случилось? Хотел о главном я повествовать, и вот что получилось» — и далее следует перечень примет, из которых состоит для повествователя мир: питие кагора, бесплодно прошедший юбилей Пушкина (не удалось выпить), поездка в такси, намерение бросить пить, любимые песни в собственном переложении и проч. — набор поводов для высказываний хаотичен, но не противоречив внутренне. Лейтмотив: «В одиннадцать часов вечера я вышел из блинной, выпрямив спину, горд и одинок, как идиот. Стоял сентябрь на дворе, мертвые листья тополей… редкие прохожие смотрели криво и косо. Я сплюнул и закурил. Меня тошнило, т. е. хотелось слегка взблювнуть (и Сартр здесь, сука, ни при чем)». На самом деле как раз «при чем» — автор пытается изобразить именно «тошноту», его повествователь проходит сквозь текст «гордым и одиноким», преждевременно усталым от жизни, даже как бы надломленным, противостоящим миру и смакующим свою философическую хандру. Раёшный вариант литературной позы Вен. Ерофеева. Чтение забавное, но требующее от читателя держаться заданных первыми фразами условий игры, то есть держать в голове и Сартра, и Ерофеева.
Читать дальше
