Неуютно как-то. Но эти подробности, видимо, для других, будущих страниц. Пока же главный герой сочинения (кроме эпохи и автора, разумеется) — прихотливый в обещаниях откачать из ямы дерьмо переделкинский ассенизатор Гиви, с которым автор «Периодики» тоже знаком, сталкивался. «И я на обратной дороге опять думаю, что, выполни Гиви свое обещание приехать к нам в ближайшие дни, все бы в моей жизни кардинально изменилось. Психоз? Наверное, психоз». Тут я некстати вспомнил о замысле Чуковского написать роман о Переделкине и назвать его «Разложение».
О пользе и вреде современности для истории. Подготовка материала и послесловие Ильи Кукулина. — «Новое литературное обозрение», № 59 (2003, № 1).
Говорит Леонид Костюков: «Вредная и опасная тенденция, которую я последнее время наблюдаю и в литературном процессе, и в литературной истории, — автороцентризм. То есть репутационный и по сути — авторитарный подход. В фокусе внимания оказываются по совокупности заслуг. Это глупо с точки зрения читателя: он предпочтет одно замечательное произведение десяти хорошим. Это гибельно для авторов, от которых культурный социум ожидает повторения и тиражирования уже состоявшихся удач. В общем, идет речь о некой ловушке. <���…> С определенной точки зрения писатель — лишь приемник, который на определенной частоте ловит некую эфирную волну. Представь себе, как на вопрос: „Какую музыку ты любишь?“ — тебе отвечают: „Вот из этого синего приемника“. Абсурд. Но не просто абсурд, а доведенная до него автороцентрическая стратегия». Что-то тут не так, как сказано в известном стихотворении Гандлевского о скором поезде.
После серебряного века: документы и реконструкции. — «Новое литературное обозрение», № 58 (2002, № 6).
Любопытен «Проект „Акмеизм“» (вступительная статья, подготовка текста и комментарии Н. А. Богомолова), где представляются материалы звукового архива Ю. П. Иваска (1907–1968), который в конце 50-х годов начал записывать на аудиопленку воспоминания и свидетельства условных и безусловных участников «движения». Пока найдены расшифровки бесед, изложения разговоров и письма. Вот — из послания Георгия Адамовича: «Ваш план о собрании парижских поэтов — не понимаю и, признаюсь, не одобряю. Кроме позора и чепухи ничего не выйдет. Все перессорились, все выдохлись или почти — не стоит для этого добиваться магнетофонного [так!] бессмертия. Во всяком случае, я от председательствования отказываюсь. Да и вообще, раз об акмеизме, не лучше ли ограничиться прошлым, историей? <���…> Вообще, дорогой друг Юрий Павлович, я несколько опасаюсь Вашего энтузиазма и доверия. Например, — что вы знаете о редакц<���ионной> работе в „Аполлоне“? Знаю, что редактора все сотрудники считали дураком. Насчет этого мог бы кое-что рассказать. А Маковский будет врать, что он всем руководил и даже „открыл“ Анненского. Одоевцева тоже будет врать: о том, какие тайны ей поверял Гумилев. И так далее… Бог в помощь, но „надежды славы и добра“ у меня мало. Не забудьте Артура Лурье: для всего, касающегося Ахматовой, это — лучший источник. И едва ли будет врать. Терапиано об акмеистах не знает ровно ничего. Простите за холодный душ. Но не ждите в Париже откровений…»
Потом Адамович стал все-таки наговаривать. «Г. Иванов жил у своего родственника-генерала, который ложился очень рано. Мы водили на его квартиру солдат и матросов. В передней нарочно выворачивали генеральскую шинель, чтобы видна была малиновая подкладка, — видишь, тут генерал живет. Делалось это во избежание скандалов. Было у меня и с Жоржиком Ивановым. Это он меня соблазнил. Один парень говорил Георгию Иванову: „Лучше бы в бане, ведь заодно и вымоешься“. Потом мы любили повторять: „…заодно и вымоешься“. Есенин любил только женщин. Но одно время он жил с Клюевым, который очень его ревновал…» (главка «Петербургские анекдоты»). Интересный проект.
Семиотика детства. — «Новое литературное обозрение», № 58 (2002, № 6).
В статье Марии Порядиной «Две вещи несовместные» рассказывается, в частности, об учительницах, посещающих семинары и консультации по книгам и периодике для детей. «Вы бы видели, кто приезжает на эти семинары! „Добровольно“-принужденные тетки, которым в часы работы не нужно ничего, а в часы досуга — ничего, кроме телесериала. Разговариваешь с одной из таких учительниц литературы: „А скажите, какого автора вы в последние годы открыли для себя, для своих учеников?“ Долгая пауза, потом осторожный ответ: „Ну, наверно, Айтматову… Мы ее и наизусть учим, на конкурс поэзии…“». У вас еще достает сил изумляться, г-жа Порядина?
Читать дальше
