Василий Дорогокупля - Вперед и вниз

…Женьшень и Швеллер «обмозговывали кое-что» очень долго и основательно. Когда четвертая бутылка водки подошла к концу, они поняли, что до полного обмозгования не хватает еще какой-то малости. Швеллеру эта малость представлялась в виде пятой бутылки, но Женьшень смотрел на вещи под иным, не столь примитивным углом — он предложил купить шампанского и пойти к девочкам. Умение Женьшеня вовремя перестроиться, привнести свежую струю и сместить акценты всегда было предметом белой зависти его коллеги, о чем последний и заявил с характерным для него косноязычным прямодушием. Не избалованный комплиментами Женьшень был растроган и в ответ постарался сказать что-нибудь хорошее о Швеллере. Что именно он сказал, не поняли оба, но Швеллер тоже растрогался, они похлопали друг друга по спине и в самом приятном расположении духа стали собираться в гости.

Было шесть часов утра. Женьшень подошел к окну, чтобы взглянуть, не идет ли дождь, и как раз в это время напротив их крыльца остановился зашторенный микроавтобус, из которого начали попарно выпрыгивать омоновцы с автоматами и в натянутых на лица черных масках.

— Уж не по наши ли души? — удивился Женьшень.

— Тебе что, чертики привиделись? — спросил из глубины комнаты Швеллер.

Женьшень осенил себя крестом, однако наваждение не исчезло. Омоновцы шустро разбегались влево и вправо вдоль фасада здания, в глазах у Женьшеня рябило от вида пятнистых комбинезонов.

— Да их тут как саранчи! — сказал он раздраженно. — Погляди сам.

Швеллер не успел дойти до окна. Раздался долгий звонок, а затем кто-то уверенной рукой забарабанил по железу входной двери.

— Это менты, — сказал Женьшень.

— Кто там? — громко спросил Швеллер.

— Откройте, милиция!

— Что за приколы? Какая-такая милиция?

— Открывай! Быстро! — Голос за дверью был настойчив. Это вывело Швеллера из душевного равновесия.

— Прекратите безобразничать. Как вам не стыдно тревожить людей в такую рань? — сказал он сердито. — Ступайте лучше своей дорогой. Считаю до трех или я буду стрелять!

До трех, однако, считать он не стал, а сразу выхватил пистолет и, прежде чем Женьшень успел его остановить, произвел предупредительный выстрел вверх.

За дверью стало тихо. С потолка на толстые плечи Швеллера змейкой сыпалась штукатурка.

— Теперь начнется, — сказал Женьшень.

— Что начнется?

— Будут штурмовать.

— Кого штурмовать?

— Нас.

— Почему?

— Не все ли тебе равно?

— Мне? — озадачился Швеллер. — Мне все равно.

— Но живыми мы им не сдадимся, — решил Женьшень.

— Никогда! — сказал Швеллер отважно.

— А какими мы им сдадимся? — спросил он после минутного раздумья.

— Никакими. Мы не сдадимся вообще.

— Никогда! — снова сказал Швеллер. — Русские не сдаются вообще!.. А эти — они кто?

— Кто «они»? — не понял Женьшень.

— Ну, там… — его друг показал на дверь.

— Это менты.

— А-а, — сказал Швеллер.

Наступило молчание. Снаружи также не доносилось ни звука. Подготовка к штурму затягивалась.

— Может, пойдем по домам? — предложил Швеллер. — Мне расхотелось к девочкам.

— И мне расхотелось, — сказал Женьшень. — Да и какая разница? Менты так и так нас к ним не пустят.

— А домой?

— И домой, наверное, тоже.

— Это плохо, — расстроился Швеллер. — Давай, что ли, присядем. Я устал стоять, ноги не держат.

— Еще бы, мы всю ночь не спали, — сказал Женьшень, — а перед тем целый день работали. Присядем, покурим.

Они отошли от двери и уселись в кресла. Курить, однако, не хотелось. Тишина действовала угнетающе.

— Ни-ког-да… — по складам произнес Швеллер, упираясь в противоположную стену комнаты понемногу стекленеющим взглядом. Почти сразу вслед за тем с улицы донесся гнусавый речитатив мегафона, призвавший всех, кто находится в помещении фирмы, не делать глупостей, немедленно отпереть дверь и выходить по одному с поднятыми руками.

— Как думаешь, это они из-за негра? — спросил Швеллер.

— А хрен его знает…

— Зря мы спутались с этим уродом. Я говорил, надо брать журналиста.

— Какого журналиста? — вяло спросил Женьшень.

— Любого, да хоть чеченского… Ты чувствуешь мою мысль?

— Что?

— Мою мысль… Чувствуешь?

Женьшень сделал героическое умственное усилие, но ничего не почувствовал. Его все сильнее клонило ко сну. Вскоре и Швеллер начал клевать носом под колыбельные заклинания мегафона; пистолет выскользнул из его пальцев и брякнулся на пол — никто из двоих не повел и бровью. Не пробудились они и от более громкого шума, когда в комнату одновременно через дверь и окно ворвались толпы людей в черных масках. «Негры… негры… всюду негры», — было единственное, что пробормотал Швеллер, извлекаемый из глубин кресла четырьмя дюжими омоновцами. Женьшень не сказал ничего и даже не открыл глаз. Их действительно взяли не сдавшимися, да и, можно сказать, неживыми.