Семен Малков - Шантаж

Светлану тронули до глубины души доброта и доверие к себе этой бывшей аристократки. Она не разделяла ее дворянской гордости, считая всех людей равными по рождению. Но в душе у нее все-таки шевельнулось что-то, – мысленно она дала себе твердое слово хранить фамильную честь Мишиной семьи.

– Доченька, почему так рано? – удивилась Вера Петровна, когда Светлана вернулась домой из консерватории раньше обычного. – У вас сегодня отменили занятия? И вообще, ты последние дни будто в облаках витаешь. – Она тревожно смотрела на дочь: какое-то у нее отсутствующее выражение лица... – Что с тобой происходит?

– А я пришла пораньше, чтобы посоветоваться с тобой и отцом, – серьезно ответила Света. – Откладывать дольше нельзя. Второй день думаю, как вам об этом сказать.

– Что же такое случилось и почему понадобился отец? – всполошилась Вера Петровна, пытливо вглядываясь в бледное, озабоченное лицо дочери. – Он же придет, как всегда, поздно, усталый и сразу ляжет спать. Ты знаешь, мы с ним последнее время не ладим.

– Пора бы уже помириться... Столько лет прожили вместе! – проворчала Света, занятая своими мыслями. – Ладно, сама ему позвоню – оторву от строительства коммунизма. – И усмехнулась, не выдержав серьезного тона. – Все равно ведь не построит! Вот Хрущев обещал к восьмидесятому году, а где он, коммунизм? И с Брежневым не построит, хоть они все время и «ускоряются»:

Когда удалось дозвониться до отца, ей немедленно ответил секретарь:

– Иван Кузьмич занят. Просил ни с кем не соединять. А кто его спрашивает?

Света в очень редких случаях звонила отцу, и секретарь не узнал ее голоса.

– Скажите – его дочь. Думаю соединится, – весело ответила она.

Действительно, в трубке сразу послышался голос Ивана Кузьмича:

– Доченька, в чем дело? Говори побыстрей, я очень занят!

– А ты всегда очень занят... – хотела добавить «сам собой», но сдержалась, – но сегодня я прошу тебя отложить дела и срочно приехать домой на семейное совещание. Я выхожу замуж.

Григорьеву совсем не улыбалось так рано ехать домой, тем более на семейное совещание. Отношения с женой оставались прохладными, и обсуждение такого важного вопроса в случае разногласий грозило совсем их испортить.

– Слушай, дочь! А нельзя ли все-таки отложить этот вопрос до вечера? Что за пожар? – досадливо морщась, пытался он удержать ее от активных действий: кто знает, может, еще передумает?..

– Ты правильно сказал – пожар! Приедешь – узнаешь! – решительно заявила Светлана. – А не явишься – не говори, что я поступила по-своему, не испросив родительского благословения!

Этот довод сразил Григорьева, и он пообещал:

– Ну ладно! Что поделаешь? Придется отменить совещание. Вот что ты со мной делаешь! Ждите – еду!

Вскоре в прихожей раздался звонок: Иван Кузьмич, как часто с ним бывало, забыл ключи.

Когда уселись в гостиной вокруг журнального столика, Света сообщила родителям о решении выйти замуж за Мишу и обвенчаться в церкви. До приезда отца она выдержала характер и ни слова не сказала матери.

– Мамуля, не могу я говорить с каждым в отдельности! У меня просто не хватит сил! – умоляла она ее немного потерпеть. – Не обижайся – без отца тут никак не обойтись.

Теперь, стараясь говорить как можно короче и увереннее, сохраняя серьезный, независимый вид, она спокойно изложила суть дела:

– Мишу через месяц-полтора отправляют в Афганистан. Вы знаете – мы любим друг друга по-настоящему. Поэтому решили срочно расписаться, чтобы крепче связать себя и легче перенести разлуку. Мы обвенчаемся церковным браком: боярскому роду нужен законный наследник, – улыбнулась она, не выдержав торжественного тона.

Застигнутые врасплох родители сидели неподвижно, будто их парализовало. Допускали – при определенных условиях, – что ее союз с Михаилом возможен: если дочь не передумает; если сам он покажет, на что способен. Но вот так, скоропалительно? Да еще когда его отправляют в Афганистан, откуда можно не вернуться?! Оба, долго не раздумывая, настроились отрицательно, но не знали, каким образом лучше отговорить дочь от опрометчивого шага. Первым проявил находчивость Иван Кузьмич – помог расчетливый, прагматичный ум:

– Ты знаешь, доченька, как мы хорошо относимся к Михаилу, – медленно произнес он мягким, отеческим тоном, как бы еще размышляя над ее словами. – Помнится, говорил я тебе, что ничего не имею против того, чтобы вы поженились, хотя предпочел бы парня... рабоче-крестьянского. Однако не возражаю и против внука голубых кровей. Мы, русские, – единый народ! – Бросил на нее теплый взгляд, ласково положил свою руку на ее. – Но к чему такая спешка? Ты же у нас умная девочка? Зачем вам жениться до его отъезда?