Юрий Хазанов - Лубянка, 23

Должен заметить, что пассажиром он впоследствии стал отменным: спокойным, любознательным, терпеливым. Мог часами ожидать меня, лежа или сидя в машине и глядя в окошко, и его никогда не мутило на ходу, как иных знакомых мне собак. Но в тот, первый свой выезд он был не очень спокоен, долго не мог найти себе место, а один раз даже сделал внезапную попытку перелезть ко мне через спинку сиденья и усесться за руль. Я вынужден был довольно резко затормозить, и бутылка за 2,87 свалилась на полик, ударилась о его выступ и разбилась. Это был первый понесенный нами в тот вечер финансовый ущерб. Осколки мы тут же выбросили, пса пожурили, купили другую бутылку и благополучно прибыли к Мирону. Вскоре мы все уже сидели за столом и вели привычную беседу о книгах, о политике, о Жанне, которая окончательно отторгла своего бывшего супруга Яшу, но так и не ответила на чувства Игоря (что при существующей разнице в их росте и комплекции выглядит, увы, вполне естественно), а теперь, кажется, собирается за кого-то третьего, пока еще глубоко засекреченного.

Время летело быстро, маленького Мишу, наигравшегося с Капом, уложили спать, десятилетняя Маша, тайно сгорая от гордости, продолжала сидеть с нами, слушая, как мы вовсю честим партию и правительство и безудержно сплетничаем о своих ближних, пес подозрительно затих, что вызвало некоторое беспокойство Риммы, и она с женой Мирона отправилась на поиски в смежную комнату… Лучше бы этого не видеть! Кап доедал уже второй резиновый ботик Миши!

Утрату мы клятвенно обязались возместить, и это был финансовый ущерб номер 2. Но мы с честью выкрутились из труднейшего положения (ведь надо было не только купить, но и «достать») и, как ни странно, полюбили виновника всего этого еще больше…

А тут подошло время — и Алик вернулся с юга. Мы со страхом ждали этого момента, потому что двадцати с лишним суток его отсутствия и стольких же суток присутствия Каплина (Капа) в нашем доме хватило с лихвой, чтобы влюбиться без памяти в нашего постояльца. Мы уже не могли без уныния и тоски думать о том времени, когда не увидим больше, как при нашем возвращении домой некое существо сломя голову бросается нам навстречу с тапком в зубах, размахивая ушами и хвостом; как утром, едва ты открываешь глаза, повторяется то же самое; как потом оно вежливо и терпеливо ждет, пока ты оденешься, умоешься (даже иногда обнаглеешь до того, что попьешь чая); как потом при слове «гулять» оно срывается с места, словно бегун со старта, и несется к двери, распахивая ее своим ладным, крепко сбитым телом…

Алик позвонил в понедельник вечером, сообщил, что отдохнул неплохо, спросил, все ли у нас в порядке, и обещал зайти завтра вечером после работы. Он был подозрительно краток, я не знал, как это понять, немного забеспокоился и позвонил брату. Тот ответил, что с ним Алик тоже был немногословен — наверное, устал с дороги или с матерью опять повздорил.

На следующий день в назначенное время Алик не пришел. Уж не заболел ли? Я собрался ему звонить, но тут из коридора меня позвали к телефону. Это был он. Каким-то странным, стесненным голосом он сказал, что хочет сначала обсудить с нами одну проблему, и если уладим ее, то, возможно, вообще заходить к нам некоторое время не будет — так лучше для всех. Я мало что понял из его сбивчивой речи, даже мелькнула нелепая мысль: быть может, он за что-то смертельно обиделся? Но за что? Кто мог наговорить на нас? Неужели из-за собаки? Из-за того, что она немного приболела? Об этом могли рассказать только ветеринарный врач или сам Каплин. Но в таком случае Алик, наоборот, должен поспешить забрать у нас щенка, а он откладывает приход… Я начинал злиться.

— Слушай, — крикнул я в трубку, — что ты темнишь? Говори толком!

И когда он попытался это сделать, трубка чуть не выпала у меня из рук. Вот что я услышал:

— Понимаешь… мне неудобно… Знаю, вам тоже нелегко, но я много думал… И понял, что не могу… Чего-чего? Собаку держать, вот чего! Каплина… А отдавать в чужие руки тоже не могу… Это понятно?

— И не надо! — гаркнул я на весь коридор. — Мы сами хотели тебе предложить то, о чем ты мямлишь… И скажу честно: он уже никакой не Каплин, а просто Кап. Ты понял?

— Понял, — ответил Алик окрепшим голосом. — Спасибо… И поэтому немного подожду приходить к вам, ладно? Пускай он еще больше привыкнет. И я тоже привыкну… К его отсутствию. А увидимся у твоей мамы на Бронной. Там я тебе его личные документы передам. И еще один мячик. Тот уже он изгрыз, наверное?