Юрий Хазанов - Лубянка, 23

Помните, возможно: «Орленок, орленок, взлети выше солнца и степи с высот огляди! Навеки умолкли веселые хлопцы, в живых я остался один…»

(Кстати, Якова Шведова я немного знал. У него была дача в подмосковном поселке Голицыно, крышу которой венчал цветастый петушок, прозванный местными острословами «орленком» — с явным намеком на то, что именно эта птица заработала деньги на постройку дачи. Кстати, весьма скромной.)

Среди произведений отца Юлия была повесть «Юлис», невымышленный герой которой — руководитель подпольной молодежной организации города Вильно, друг юности автора. В честь этого человека и был назван Юлием единственный сын Марка Меировича (Даниэля), а литературный псевдоним отца стал подлинной фамилией сына. Отец Юлия прожил недолго: в сорок лет умер от туберкулеза, и ранняя смерть, вероятней всего, спасла его и от гибели в Бабьем Яре (когда немцы напали на Советский Союз, он жил в Киеве), и от участи, которая постигла многих его друзей и коллег — еврейских литераторов (Бергельсона, Квитко, Маркиша и других), расстрелянных в 1952 году в сталинских застенках.

Юлию в начале войны с Германией было пятнадцать, он жил с матерью в Москве. Их эвакуировали в Саратовскую область, и полунищий московский быт они сменили на почти нищенский деревенский. Мать часто болела, Юлий работал в колхозе. («Бывало, я крал зерно…» — написал он в одном из стихотворений об этом времени.) Потом его призвали в армию и послали учиться на командира, однако он яростно отлынивал — хотел оставаться солдатом и, в конце концов, на него махнули рукой и отправили на фронт. Об этом времени он не любил вспоминать и обстоятельно рассказывать — ни друзьям, ни жене, ни сыну… Ну, был связистом… Ну, еще автоматчиком… Ну, да, воевал… На Украине, в Румынии, в Литве… Еще в Восточной Пруссии… Был ранен там в обе руки, правая осталась покалеченной… Ну, попал в госпиталь… А в госпитале, знаете, кого встретил?..

Тут он оживлялся и подробно рассказывал, как однажды… он почти уже на выписке был… медсестра позвала его помочь — раненого одного донести до койки. Юлий, с кем-то еще, поднял его и почувствовал: легкий какой-то этот парень… Ну, вроде чего-то ему не хватает… В общем, одной ноги не было… Но дело не в этом: на такое, и похуже, они уже нагляделись… А дело в том, что лицо у этого солдатика знакомое… И чем больше смотришь, тем больше оно знакомо…

— Мишка! — закричал Юлий. — Ты, что ли?

И тогда раненый приоткрыл глаза и ответил:

— Ну, я. А чего орешь?..

С парнем, которого Юлий помогал нести, он несколько лет назад сидел за одной партой в московской школе.

Сейчас Мишка, с которым меня познакомил Юлий, был инженером-строителем — громкоголосый, энергичный, смуглолицый, с преждевременной сединой, которая его красила, почти незаметно хромающий на своем высоком протезе. У него была жена Марина, почти такая же энергичная, как он сам, и две маленьких дочери. И Мишка, и Марина — из тех людей, кто с первого знакомства кажутся давними друзьями, и хочется хлопать их по плечу, говорить «ты» без всякого брудершафта и жаловаться на жизнь. За кажущейся резкостью в Мишке скрывалось и тикало доброе преданное сердце, и с особой любовью и постоянством относился он к Юлию. Словно тот не просто помог когда-то дотащить его до больничной койки, а вынес из-под обстрела с риском для собственной жизни. Через несколько лет Мишка подтвердит свою преданность Юльке, смертельно оскорбив его подельника Андрея — соучастника в судебном процессе, который окончился обвинительным приговором для обоих. Оскорбление было не действием, только словом — Мишка где-то выкрикнул, что именно Андрей виновен во всем происшедшем, и пожелал ему не возвратиться из лагеря. Этого ему не простила жена Андрея и настояла впоследствии, чтобы тот расправился с Мишкой на страницах своего очередного романа. Что и было выполнено… Но подробнее — в свое время.

Охотно рассказывал Юлий и о том, как, не доучившись в нескольких классах школы, сумел все же получить высшее педагогическое образование. (Этот пробел отнюдь не помешал ему стать превосходным учителем литературы.) А насчет поступления в институт дело было так: после демобилизации по ранению ему жутко не хотелось снова учить школьные предметы и сдавать экзамены, чтобы получить справку о среднем образовании. Не без совета и помощи друзей он ухитрился подделать такую справку, однако к тому времени по справкам в институт принимать перестали — только по аттестату, подделать который у него не хватило ни искусства, ни наглости. И тогда, опять по совету добрых людей, он отправился прямиком в город Харьков, где, как сообщили, справкам пока еще верили. Там он благополучно поступил в университет и окончил первый курс, обретя множество друзей и подруг, одна из которых — Лариса — стала впоследствии его женой и матерью Саньки. А Юлька после первого курса перевелся в Москву в Педагогический институт.