Дэвид Гилмор - Что сказал бы Генри Миллер...

— Да, но не забывай, что эта палка о двух концах. Вот прежняя твоя подружка Клэр Бринкман, та, которая все на роликах раскатывала. Как она к тебе относится после того, как ты ее отфутболил?

— Как к парню на «тандерберде»?

— Не исключено.

— Пап, но это же не значит, что если бы я с ней не расстался, то перестал бы ей нравиться?

— Это значит, что невозможность быть с тобой вместе делала тебя для нее гораздо более привлекательным, чем если бы вы были вместе.

Он снова о чем-то задумался.

— Не думаю, что Ребекку Нг беспокоит, могу я быть с ней или нет.

— Будем надеяться, что нет, — сказал я и перевел разговор на другую тему.

Однажды я задал Дэвиду Кроненбергу вопрос о том, были ли в его жизни такие удовольствия, испытывая которые он чувствовал бы угрызения совести — греховные радости, которые, тем не менее, нравились бы ему. Я намекнул, что в ответ мне бы хотелось услышать что-то вроде слабости к героине Джулии Робертс в фильме «Красотка». Сам по себе этот фильм малоубедителен, но рассказанная в нем история обезоруживающе действенна. Одна симпатичная сцена перетекает в другую, и когда фильм захватывает зрителя, оторваться от экрана становится просто невозможно. Ни секунды не раздумывая, Кроненберг ответил:

— Христианские передачи по телевидению.

Его привораживали речи проповедников с одутловатыми лицами, произносимые перед многолюдной толпой.

Немного опасаясь того, что киноклуб начал немного «замыливаться» (мы посмотрели пять фильмов режиссеров французской новой волны [44] Французская «новая волна» (La Nouvelle Vague) — направление в кинематографе Франции конца 1950-х и 1960-х гг. Представителями «новой волны» стали, прежде всего, молодые режиссеры, ранее имевшие опыт работы кинокритиками или журналистами. Они были против далеких от реальности коммерческих фильмов и нередко прибегали в кинематографе к экспериментам и радикальным для того времени приемам. — Ред. подряд), я набросал список такого рода двусмысленных удовольствий на нашу первую неделю февраля. Еще мне хотелось, чтобы Джеси научился отличать подлинные произведения искусства от пошлой вульгарности картин, сделанных на потребу толпы. Но чтобы это получилось, нужно было учиться.

Мы начали с «Рокки 3». Я привлек внимание сына к дешевому, но неотразимому волнению, в которое зрителя приводит то, как потеет Мистер Ти, отжимающийся и подтягивающийся в своем грязном, маленьком, ветхом помещении. Здесь даже не пахнет коврами приглушенных оттенков и кофе с молоком по итальянским рецептам, который так нравится голубым! Потом мы посмотрели мрачный фильм с Джином Хэкманом «Ночные ходы», в котором восемнадцатилетняя Мелани Гриффит играет роль похотливой нимфетки. Глядя на нее с некоторого расстояния, ее «старший» приятель замечает, обращаясь к Хэкману: «Надо следовать закону». На что Хэкман бесстрастно отвечает: «Мы ему и следуем».

За этим фильмом в нашей программе шла картина «Ее звали Никита». Невероятная история об очаровательной наркоманке, которая стала профессиональной убийцей, работающей на правительство. Но в этом фильме все-таки есть элемент зажигательной притягательности, может быть, поэтому от его просмотра нельзя оторваться. Люк Бессон был тогда молодым, но уже именитым французским режиссером, интуитивно определяющим тот ракурс съемок, который позволял достичь максимального визуального эффекта; и он достигал этот эффект с такой выразительностью, что ему можно простить неубедительность и надуманность самого сюжета.

Достаточно посмотреть начало фильма: три парня идут по улице, волоча за собой приятеля. Эпизод чем-то напоминает рок-н-ролльный клип, снятый в галлюциногенной манере, напоминающей картину «Ровно в полдень» с Гэри Купером. И пальба там впечатляющая: когда идет сцена перестрелки в аптеке, зритель почти физически ощущает, как вихрится воздух при полете пули.

Но фильм «Ее звали Никита» нам служил только для разогрева. Теперь мы были готовы к такому типу постыдных удовольствий, к такой низкопробной дряни, что стыдно становилось смотреть ее у себя дома. Отдающий похотью, глупый и низкопробный фильм «Шоугёлз» относится к разряду тех картин, в отношении которых двух мнений быть не может. Просмотрев такое кино, зритель в недоумении качает головой: до чего, задается он вопросом, в принципе может докатиться девушка, о которой рассказано в этой истории, покинувшая дом (и еще какой дом!), чтобы стать в Лас-Вегасе стриптизеркой? Денег там, конечно, куры не клюют для тех, кого это волнует, но под конец фильма вам уже не до этого. Это просто не может вас больше волновать.