Сьюзен Баркер - Сайонара

Предложение встретили шумным согласием, и Стефани поспешила за колодой. Мы сдвинули головы над столом. Глаза Мураками загорелись в предвкушении буйной оргии. Однако его ожиданиям не суждено будет оправдаться. Если не считать того, что беднягу снова оберут до нитки.

Я наполнила стаканы, а Стефани сдала карты.

Я часто видела сны об этом месте. Виски плещется в стаканах, щелкают зажигалки «зиппо». Меня возмущали шутки подсознания, словно кто-то чужой безнаказанно вторгался в мои сны. Я все время видела одно и то же. Сон был связан с нашим клиентом Фудзимото-сан. Я сижу рядом с ним, слушаю анекдоты о гольфе, и вдруг его челюсть начинает вываливаться изо рта. Серовато-жемчужные блестящие булыжники ударяются о полированный стол. Я пугаюсь, но делаю вид, что ничего особенного не произошло, a речь Фудзимото становится все неразборчивее. Затем с беззубой улыбкой заговорщика он наклоняется ко мне. И тут я вскакиваю и просыпаюсь – сердце молотом стучит в темноте. Иногда я вставала со смутными воспоминаниями о поцелуях клиентов, об их шарящих руках и о том, как их прикосновения возбуждают меня во сне. Чаще всего в снах не было ни смысла, ни сюжета – мозг тупо пережевывал события прошедшего дня. Я не слишком большой специалист по толкованию сновидений, но то, что мне снилось, уж точно не являлось предметом моих тайных вожделений.

Когда я покину Осаку, сны мои наполнят незнакомые пейзажи. Неприлично синие небеса, извилистые горные долины и ветхие деревушки. Старый паровоз повезет меня в суетливые душные города. Порой я не знаю, что терзает меня больше – зуд перемены мест или боязнь потерять Юдзи. Его нежелание путешествовать удивляет меня. Если я долго живу на одном месте, мир вокруг начинает сужаться, словно я смотрю на небо сквозь тонкую соломинку.

Я вижу тебя насквозь, с головы до ног. Ты похожа на амебу, что скользит у самой поверхности воды, не замечая чужих буравящих взглядов. Отныне мне ведомы все твои тайные помыслы. Я знаю, как гложет тебя тоска по высокому и боль от бессмысленности существования, как ты до скрипа сжимаешь зубы, чтобы не поддаться скуке и разочарованию. Я вижу, как в желудке клиента движется непереваренное суши, как кровь вскипает в его чреслах и бежит по артериям и капиллярам, когда он обращается к Кате, возбуждаясь от аромата ее духов и ядреного акцента уроженки Украины. Я вижу, как крошечные альвеолы в легких Кати выпускают воздух, когда она тоскливо вздыхает. Вот пиво журчит в глотках, лазерный луч бродит по поверхности диска, а электрические импульсы заставляют звуковые волны вибрировать на частоте «Леди в красном» Криса де Бурга.

Я парю в реальности теории Всеобщего поля и платоновских форм. Я вижу разрозненные лучики света там, где ученым и философам суждено блуждать в потемках. Люди наплодили кучу религий, но так и не смогли сорвать главный куш. Я не стану громко стучать в бубен, попусту тревожа Господа, потому что я уже обрел его. Теперь я собираюсь просветить вас. Бог – это следующая ступень человеческой эволюции, а я… я просто живу у него за пазухой.

Когда-то я был таким же рабом, как все. Хоть мне и больно об этом вспоминать, я расскажу вам о моей прежней жизни в трехмерном измерении. Имя мое Ихиро Ватанабе, хотя люди в основном звали меня просто Ватанабе. С раннего детства отец внушал мне, что я предназначен для жизни, состоящей из покорения всевозможных высот. С первого класса и до вступительных институтских экзаменов я кровавым потом добывал знания, зарабатывая наивысшие баллы. Вечерами после занятий в частной, школе я занимался бесконечной зубрежкой, обходя стороной клубы. Даже дома я не находил успокоения – в тиши спальни мазохизм мой расцветал буйным цветом. Я изнурял себя по специально разработанной программе, равнодушно и безрадостно запоминая законы термодинамики, фотосинтеза и размер годового экспорта японских автомобилей. Как одержимый, я занимался и занимался, пока случайный взгляд на часы не подсказывал мне, что наступило утро. Воодушевляло меня осознание того, что одноклассники в это самое время спят как убитые. Я чувствовал себя победителем, воспаряя над этими ленивыми ублюдками к вершинам академического великолепия.

Я преодолевал лень, понукая себя заниматься все усерднее. В школе я завел единственного приятеля – Тецуи, мальчика с речевым дефектом, страстного игрока в пинг-понг. Скоро я приобрел близорукость, а от долгого сидения над учебниками – искривление позвоночника. Наконец я получил-таки нужное количество баллов, необходимых для поступления в Киотский университет, однако собеседование провалил. Отец разинул от удивления рот, когда обнаружил в отчете о собеседовании неутешительный вывод: болезненная замкнутость. Отец, служивший муниципальным чиновником в нашем вонючем пригороде Осаки, побелел и затрясся.