Сергей Сеничев - Лёлита или роман про Ё

…Да какая разница! Не в этом же дело… Едем, значит, а ехать далеко, наугад практически везу, по кем-то когда-то объяснённому… Да если бы не водка, я бы в жизни, а тут — помчался… Анька сидит, ничего понять не может, а я ей анекдоты матерные травлю, какие не с каждым мужиком. Перестань, говорит. А я не могу. Вот не поверишь: не могу и всё! Пожалуйста, говорит, прекрати. А меня как прорвало. Она — в слёзы, а я ебукаю и хохочу… Но, что характерно: нашёл ведь я ту бабку. Не обманули мужики: скит посреди леса на пять дворов, подъехали, а она сидит, как нас дожидается. Я — здрасьти — ни имени же, ничего не знаю, она только рукой махнула, Аньку в дом повела, а мне велела снаружи дожидаться… Ну сижу, курю, выходят. Анька сразу в машину, а бабка ко мне: твоя, сынок, немощь. Помочь, спрашиваю, чем можете? Ничем, говорит. И пошла…

Обратно мы, сам понимаешь, молча уже, кончились анекдоты. А дома я деньги, сколько было, сгрёб, сбегал ещё занял, Анюте вручил и велел ехать куда хочет, но чтоб вернулась с ребёнком. А иначе, говорю, ружьё ты видела. Но тогда уж мне одному. Не вернёшься — пойму, не поедешь — точно шарахнусь…

Ничего мне моя Анечка не сказала, только прижалась так — не передам… Потом в руку поцеловала и пошла чемодан собирать…

Отвез я её на вокзал и даже ждать не хотел, пока билет возьмёт — какая разница, куда. Чемодан вытащил и за руль. А она просунулась в окошко: я вернусь, Валь, смотри не начуди тут. Ладно, говорю, понял. А она в руку вцепилась: слышишь? я вернусь. И всё. И пошла — краси-и-ивая…

Как я ту неделю пережил, не спрашивай. Помню только — дверь хлопнула, и входит моя Анюта. Обнялись. А она в пол смотрит, глаз поднять не может. Ты чего, говорю, я ж сам послал. Всё, говорит, хорошо. Я: да откуда ж ты знаешь-то? Знаю, говорит… А через двести восемь дней родила Лёльку… Ну а как уж они выкарабкивались — это ты в курсе… Такие, брат, дела… Одно скажу точно: именно тогда Лёлька мне дороже родной стала…

…А чья — не спрашивал?

…Зачем?… Может, твоя, чо уж теперь…

…Думай, чего говоришь!

…У-у-у! Я тогда чего только не передумал. И потом, когда увидел, что одно со мной лицо, а не в меня, в кого, значит? Да и логично даже получалось, что к тебе Анюта прокатилась: чтоб вроде как почти от меня.

…Валь, клянусь…

…А не клянись. Я сам понемногу разобрался. Не смогли бы вы столько времени таиться: ни ты, ни она. Просто не смогли бы и всё. А что как две капли — это я недавно уже понял: не в семечке ж дело. На кого же ей похожей быть, если не на отца. А я был отец…

…Я знаю, Вальк.

…Не знаешь ты. Ты только догадываться можешь.

…Почему ты мне всё это теперь рассказал?..

…Потому что нету меня больше…

…А зачем?

…Затем.

…Ты нас видишь сейчас?

…Ну, как вижу — и вижу, и нет.

…Проклинаешь?

…Кого?

…Меня.

…Не знаю…

Я себя проклинал.

— …андрюш давай щас, вот не потом а щас, ты меня слышишь это щас надо и не чтобы мир спасти, мир мы спасём после, обязательно спасём, про мир твой я не забываю, но щас потому что я так хочу, я сама понимаешь? ты не думай я не глупенькая, просто мне понять надо зачем родилась не мальчишкой, и я готова уже понять это и почувствовать и хочу чтобы помог мне не кто-нибудь а ты, и не потому что никого больше рядом нету ну правда не поэтому, вот ни капельки не поэтому а потому что это ты… да я сто тимок бы прогнала только чтобы это ты был ну как же ты этого не видишь как ты не чувствуешь-то меня андрюшка?..

Или ничего такого она не говорила? — только дышала всё порывистей и тянула, тянула на себя мои дрожащие от осознания ещё не настигшей вины плечи, но клянусь — я снова клянусь вам, чем хотите — я слышал это. Ещё пытаясь сопротивляться. Ещё обманывая (её? себя?). Ещё пытаясь вставить последнее — самое убедительное стоп. Но уже лежа на ней. Вернее, вися. На локтях. И всё послушнее отвечая на её частые, звонкие, неумелые, но такие настойчивые поцелуйчики. И все границы, рамки и основы приличия и здравого смысла летели в немыслимые тартарары, потому что она уже возилась с моим ремнём, видимо, понимая, что сам себе этого я так никогда и не позволю…

— Блин… да как ты его расстёгиваешь-то?

— Лёлька! — шептал я. — Лёленька! Что же мы делаем!..

— Молчи, — шептала она. — Молчи, молчи, минутку ещё помолчи только…

— Ты сумасшедшая…

— Ага!

— А я животное…

— И ещё какое!..

Безумный, беспомощный Гумберт — я уже и сам лип и лип губами к её лбу, щекам, волосёнкам… снова и снова… обо всём позабыв и со всём покончив… восторженно и благодарно…