Сергей Сеничев - Лёлита или роман про Ё

— Да что случилось-то?

Сон не то чтобы корова языком — рукой сняло, безо всяких как. Маленькой вредной рукой.

— Сам не догадываешься?

— О боже! Тебя в армию забирают.

— Очень смешно… Год сегодня.

— Какой ещё на фиг год?

— В лесу мы ровно год, вот какой.

Ну спасибо, хорош праздничек!

— Одевайся давай, — она кинула мне джинсы с рубашкой и даже деликатно отвернулась. — У меня всё готово, щас отмечать будем.

Заявленное всё торжественно ожидало посреди стола в виде от души набитой корзинки.

— Кому говорю: марш на горшок и строиться!

Ну, прямо как в лагере…

И я напялил штаны и потопал во двор. На обратном, проходя огородом, вырвал из грядки морковину покрупней, оббил об коленку и захрустел.

Год, значит…

Что тут скажешь, окромя банального ишь как время-то летит? Ничего тут спросонок больше и не скажешь.

— Долго ты ещё там? — донеслось из-за угла.

Она сидела на крыльце в обнимку с припасами — та самая Красная шапочка, пусть и с непокрытой головой!

— Готов?

— Ты чего затеяла-то?

— Пошли, по дороге расскажу.

Сунула мне корзинку, и калитку — ногой.

Первым делом выяснилось, что идём мы в лес. Причём туда, где я ещё не бывал — за озеро.

Вспомнив, что с самой осени шагу из Шиварихи не сделал, я почему-то обеспокоился и предложил вернуться за ружьём, но был осажен: не на охоту собрались, чего тяжести таскать?

— А куда мы собрались?

— Сказала же, праздновать.

— А как вычислила?

— А очень просто: ты приехал наутро после Жоркиного дня рожденья, значит, четвёртого. И сегодня четвёртое, так что тютелька в тютельку годовщина. Это тебе на время наплевать, а я календарь исправно веду…

— Выходит, давно запланировала?

— Конечно.

— Поэтому вчера и не хотела никуда?

— Ну да. Но всё равно спасибо. Так даже лучше.

Она вышагивала гайдаром, я — вдогонку, едва поспевая.

— Куда раскочегарилась-то?

— Да есть тут одна полянка…

В слове полянка мне не понравилось сразу всё, включая само слово.

— Мы её с Тимом нашли. Короче, сам увидишь…

— Далеко?

— Не очень. С часок…

— А поближе устроиться нельзя?

— Нет.

И остановилась.

И обрушила на меня всё, что вторым делом.

Что идём мы не вообще в лес, а на определённое место. И идём именно сегодня, а не когда-нибудь ещё, потому и будила. И, если уж на то, не обжираться она меня туда тащит, а совсем по другим делам, поважнее.

— Это по каким ещё? — снова насторожился я.

— Господи, у него одно только на уме… Да как же ты не понимаешь-то, если ровно год назад, то, может, и… Ну вот когда и где ещё, если не там и не сегодня, а?

Прозвучало путано, но убедительно. До того убедительно, что я осмелился поделиться и своим давнишним соображением: не наши тогда ушли и заблудились, а совсем наоборот — мы не вышли вовремя из какой-то аномальной зоны, и застряли в ней (и чуть не ляпнул: навсегда). И они сейчас там, где абсолютно ничего не изменилось и только нас нет. Мы, дураки, их тут поминаем, а они, скорее всего, там глаза по нам выплакали. И Аня вчера — может быть, и не случайно? Может, это знак нам был, как думаешь?

— Интересно, — сказала она и пошла дальше. — Ужас какой… Хотя, правильно… И если мы теперь такую же аномальную найдем, то… Да ведь?

— Шансов, конечно, не много, — поддакивал я с запяток. — Но всё-таки имеются. И с днём ты совершенно права: если уж отпираться дверце, то сегодня… Вот если бы я был дверцей, я бы сегодня открылся.

Она снова тормознула:

— За что люблю, так это за сравнения.

— Ну а чего?

— Тук-тук, кто там? — постучала она пальчиком мне по лбу и сделала серьёзное лицо. — Шучу.

И пошла дальше.

— Не понял.

— А нечего надо мной смеяться.

— Да кто смеётся-то? Я серьёзно. Опять же, Дед чего-то темнил: июль, июль…

— Это он про что?

— А то Деда не знаешь: июль и ша. А дале сам маракуй.

— Похоже, — хихикнула она. — Лет через сто ты точно как он будешь.

— Да через сто-то лет — хоть как бабка!.. Вот только идти нам лучше бы не туда, а назад, на то самое место.

— Это-то как раз чухня!

— Ну не скажи…

— Сам увидишь…

Денёк набирал обороты. Даже в тени становилось всё жарче. Я снял рубашку и стянул рукавами на животе — как в детстве. Другой разговор!..

Не видевшая моих манипуляций Лёлька (чем хотите поклянусь: она их не видела!) тут же стащила через голову топик и осталась в одной юбчонке. В той самой, прошлогодней. Всё, значит, продумала, мартышка. Всё до мелочей! Я не я, если в корзинке не курица.