Сергей Сеничев - Лёлита или роман про Ё

— Это ж не одно и то же…

— Да что ты?.. Слушай сюда! Удумали как-то на Руси расставить люд по порядку. Чтоб как у других. Чтоб понятно, кому что дозволено и какой с кого спрос. И расставили. И появились сословия. И одно из них — самое никакое — было названо мещане: среднего рода люди. Или правильные городские обыватели…

— Ну чего уж ты их так-то?

— Да это не я, это как раз казённые определения, тогда же ещё и сочинённые. Видишь? От одних слов уже не приятно… Но мало-помалу обнаружилось, что не кто-нибудь, а именно эти средние и правильнее других. И не князья с боярами, а тем паче не голытьба беспортошная царям-батюшкам остальных верней, а вот эти самые — столп и основа.

И принялись государи потихоньку причислять к сему сословию всё потенциально благонадёжное население. Сперва нижнее, третьей гильдии купечество. Купцы-то вовек на ступень выше стояли. Но тут и их поделили, и тех, которые победней и во всех смыслах не олигархического замесу, перекрестили в правильных обывателей… Потом сюда же и крестьянство зажиточное, над соседней беднотой поднявшееся, включили. И к концу XIX века чуть не половина России уже была мещане. А по-нынешнему — средний класс. Основной держатель городской недвижимости и главный налогоплательщик. И класс этот, или сословие, ежели по-старинке, был(о) и остаётся возлюбленным детищем государства российского.

Мещанский быт, мещанская мораль, мещанское мировоззрение — это же всегда звучало как оскорбление. А ведь их никто не отменил. Их просто переименовали в быт, мораль и мировоззрение среднего класса — и ах уже до чего слух ласкает!

А вся-то хитрость в том, что власти — любой и всегда — нужны одноклеточные. Не только не способные отличить конфеты от того, из чего её лепят — вообще не желающие никаких отличий искать. Зато всею душой благодарные за право иметь бэушный фольксваген, выезжать иногда к заграничному морю, а вечерами смотреть НТВ, СТС и «Новую волну».

И чем больше тихих благодарных, тем власти спокойней. И если открыть глаза чуточку пошире, мы неминуемо обнаружим, что всё — просто всё, что делает власть в рамках должностных обязанностей, подчинено единственной цели: максимальному обмещаниванию электората. А проще говоря, постепенному превращению его в скот со стандартным набором рефлекторных потребностей: есть, пить, спать и сами понимаете…

С быдлом легче. И мудрой казаться легче. И праведной. И даже щедрой: крошить с барского ровно столько, чтобы было бедолагам что терять. Потому что когда тебе есть что терять, твоей главной и чуть ли не единственной установкой делается вожделенное власти: лишь бы ничего не менялось…

Не дай бож е ! — думает правильный обыватель, а ему — прибавку к зарплате! А к выходным — футбол — да под пивко с импортным морепродухтом! А жене салон с искусственным загаром и книжку — «Как соблазнить миллионера». А дитяти интернет безлимитный, чтоб лишний раз папу-маму от пивка да солярия не отвлекало. Ну и, конечно, кумиров — каких-нибудь фабрикантов с Меладзе, да домостроителей с Собчачкой. Чтобы одни по всем каналам про любовь и успех пели, а другие на русский устный переводили, что успех — это вовремя подставить ближнего, а любовь — не упустить возможности перепихнуться…

Вот оно и стабильное процветание.

— Ох и любо-дорого на вас поглядеть! — воркует власть. — Жизнь-то у нас всё лучше!

— Всё веселей! — вторят облагодетельствованные.

— Может, пожелания какие будут? — стебётся власть.

— Ну, так, совсем немножко, — робко откликаются те и даже начинают перечислять, хоть и без особой надежды, что их всё ещё слушают.

— Что ж, учтём, — хмурится власть для порядку. — И пожарников этих ненасытных с санэпидстанцией пожалуй что даже и приструним (а как их приструнишь? они ж такой же средний класс!). Обывайте, в общем, на здоровье! И пусть ничего не меняется. Пусть ведь?

— Пусть! Очень пусть!!! — орут осчастливленные.

На чём программа «Время» и заканчивается. И о погоде. И ежевечерний контрольный в головы: сто какая-то серия последнего оставшегося в живых героя с улицы разбитых фонарей. А актёры на экране красивые, тоже на благополучие настроенные и вещи говорят правильные. И всё-всё из их слов понятно: вот белое, вот чёрное, и зачем тут какой-то Тарковский?..

И завтра одни пойдут как бы работать, другие как бы учиться, а вечером вновь соберутся на кухне, у нового, выше папы, холодильника, набитого мамой чем-то вкусным. Обменяются новостями (про кого подставил — можно, про перепихнулся не принято: мораль, понимаешь). Послушают новости власти. Поглядят сто следующую серию жвачки с моралите и лягут спать, готовые в нужный момент пойти и обеспечить проходной балл кому будет велено…