Владимир Митрофанов - Кемер в объятиях ночи

Ныне Калганов являлся мелким бизнесменом. Бизнес его трещал и качался. Ему казалось, что каждый намеревается уничтожить его, откусить от него кусочек. Калганов держался изо всех сил. Вроде и зарабатывал нормально, но все равно денег постоянно не хватало, они куда-то уходили. Только заработаешь — и уже ничего нет. Только отдал долги — и тут же появляются новее. Поэтому экономил буквально на всем. Экономия у него превратилась в навязчивую идею. Зимой он ездил по делам в Белоруссию. Проститутка в гостинице стоила там всего тысячу рублей за два часа. По питерским, и тем более, московским меркам, очень недорого. Пришедшая девушка лет девятнадцати, поначалу показавшаяся ему очень даже симпатичной, оказалась бритой во всех местах. В интимном месте было выбрито так гладко, что Калганов даже подумал: как же она не порезалась? Однако уже через двадцать минут, сразу после этой скоропалительной связи, девушка уже не казалась ему такой красивой: вдруг проявились в ней какие-то неприятные черты, прыщики на коже. Калганов ощутил некое раздражение и чуть ли не пинками вытолкал девчонку из номера. Когда проститутка, наконец, ушла, и Калганов устроился спать, ему стало жалко свою тыщу. Он стал думать, сколько бы он мог бы купить на эти деньги полезных вещей! Он ощущал физическое и духовное опустошение, но еще поразительней была другая мысль, промелькнувшая перед тем как он окончательно уснул: день все-таки прошел не зря.

Рядом с Калгановым на той давней фотографии и тоже на корточках был Ваня Симаков. Симаков какое-то время работал опером в милиции в так называемом отделе „кровь и сперма“ по борьбе с особо тяжкими преступлениями, но однажды по пьянке потерял пистолет и из органов его уволили. Однажды на спекуляции заработал много денег, открыл небольшой мясокомбинат, но его, как водится, регулярно начали обдирать органы контроля, типа ветеринаров и санитарных врачей, понятно вкупе с пожарными, с которыми справиться было просто невозможно, и поэтому постоянно приходилось платить. „Нужно было учиться на ветеринара!“ — сокрушался он после очередной выплаты. Впрочем, навыки работы в милиции в бизнесе ему чрезвычайно пригодились. С той работы имел некий специфический талант: разговаривал иногда так, что у людей холодели руки и ноги.

А заработал он огромные деньги тем, что в начале девяностых какое-то время продавал в Прибалтику металл через прикормленную дырку в границе. Параллельно занимался ввозом из Германии знаменитого спирта „Рояль“ в банках. Рентабельность „Рояля“ была просто сумасшедшая, поэтому спирт везли в Россию километровыми караванами трейлеров. В течение оговоренных трех часов, когда граница открывалась, трейлеры один за одним пересекали ее целыми поездами. За один такой поезд таможеннику тогда платили свежим „Мерседесом“. Случалось, что некоторые трейлеры исчезали с концами: шла целая тайная война. Сдавали спирт обычно оптом за наличные. Заботой Симакова было загрузить товар в Германии (тут, понятно, без проблем) пройти границу и затем довезти до Москвы. От государства откупались, от других криминальных группировок отбивались. Бойцы, сопровождающие такие трейлеры на машинах, получали по нескольку тысяч долларов только за один рейс. Совсем молодые ребята тогда „поднялись“, встали на ноги. Потом в какой-то момент это все разом кончилось. В один день границу прикрыли. Окошко в Европу захлопнулось.

Еще одного одноклассника Григорьев случайно встретил в очереди за визой во дворе финского консульства. Дело было под Новый год, и желающих получить визу роилось там довольно много. Ждали долго. Григорьев сначала услышал вроде бы знакомый голос, а потом признал и самого Гамаюнова. Разговорились. Гамаюнов стоял за визой для своей подруги. „У меня вот что есть!“ — Тут он достал из кармана синий американский паспорт, любовно погладил его. — Вот он красавец! Мне теперь визы никуда не нужны, а вот подруге моей надо. Хорошая женщина: и стирает, и моет, и готовит, а главное — молчит, хотя далеко и не глупая — закончила Санкт-Петербургский государственный университет, а это тебе не хухры-мухры. Закончить-то она закончила, а вот работы по ее специальности найти не получилось. Так я ее теперь и вожу с собой. Она у меня и на машине в магазин ездит, не спеша, всегда ремнем пристегивается — красота! Таких людей надо ценить! Она сама из-под Севастополя — натуральная блондинка! Нога у нее, представляешь, сорок второго размера! Рост — сто восемьдесят. А фигура! Гости, когда ко мне приходят, смотрят только на нее. Меня вовсе не замечают. Так головы у них и вращаются за ней, как подсолнухи, а когда она куда-нибудь выходит, все сразу испытывают беспокойство!» Оказывается, где он только не живал, даже в Голландии года три околачивался, в Америке, был женат на немке, имелось у него и двое детей — Григорьев так и не понял, от кого, — наверное, еще с России остались, поскольку что дочь училась в питерском университете. Свой начальный капитал Гамаюнов нажил самым что ни на есть жульническим путем, вывозя первые банковские карточки, на которые здесь клал триста долларов, а за границей в банкомате, который принимал карточку за кредитную, а не дебетовую, снимал гораздо большую сумму — максимум, который тогда можно было снять. Это он называл «грабить банки». Впрочем, бизнес этот довольно скоро прикрыли, и он вынужден был искать какой-то другой вид деятельности. Так и жил — натуральный гражданин мира, ни от кого не зависящий и никому не подчиняющийся.