Андрей Юрич - Ржа

Пашка цеплялся взглядом за лица редких прохожих, но боялся подать какой-либо знак. И еще он думал, что просто сознается, где лежит взрывчатка, и его отпустят — ведь за ним нет другой вины.

Подъезд многоквартирного деревянного дома, куда его завели, содержал в себе запах краски, супа, лежалой картошки, которую хранили в стоящих у стен деревянных ящиках.

— Такой же? — спросил один из врагов, срывая с Пашкиного плеча ивовый лук.

Даже сквозь страх Пашка удивился, как это оружие не соскочило с него во время погони, ползания под теплотрассой, бросков сквозь кусты… Десятиклассники склонились над индейским артефактом.

— Точно такой, — подтвердили они друг другу.

— Значит, ты индеец? — спросил Пашку, усмехаясь и подмигивая, враг в школьном кителе.

Это он прыгнул первым через теплотрассу, и, хотя у него были растрепанные и до отвращения сальные черные лохмы, Пашка смотрел на него уважительно — не каждый умеет так прыгать. Враг улыбчиво разглядывал Пашку. «Как Дуди», — мелькнуло у того в голове.

— И как называется ваше племя? — спросил Прыгун. — Апачи? (Он хохотнул, как будто слово было неприличным.) Или как там, в том стишке?.. «Я — индеец Сика-Кука, я из племени бамбука»?

— Благородный вождь Дрочидопота! — захихикал другой десятиклассник, белобрысый и стриженый.

— Отпустите меня… — сказал Пашка подавленно. — Я скажу, где лежит взрывчатка.

— Взрывчатка? — переспросил Прыгун, нахмурившись, будто не вполне понимал, о чем идет речь.

— Детонаторы… — подсказал из-за его спины третий парень, с вялыми жестами и скучным веснушчатым лицом.

— Нам не нужны детонаторы, — спокойно объяснил Пашке Прыгун: видимо, он был главным и сам решал, что нужно, а что нет. — Детонаторы мы вам простим, если отдадите остальное.

— Что остальное? — спросил Пашка.

Прыгун снова усмехнулся:

— То, что вы нашли в заброшенной теплице. Мы знаем, что вы были там. И ты там был…

Он резко хлопнул ладонью по индейскому подбородку, отчего Пашкины зубы громко и больно клацнули. В индейском животе забурчал и заворочался страх.

— Мы ничего не брали! Мы просто посмотрели! Мы все сложили обратно! Мммм… — Пашкины зубы снова клацнули от хлопка по челюсти.

— Не ври нам, — посоветовал Прыгун.

— А что ты с ним сделаешь? — спросил тот, что стоял за спиной Прыгуна, вяло поднимая руку. — Морду ему будешь бить? Здесь, в подъезде? Он же потом побежит жаловаться.

— А мы будем его пытать! — Прыгун страшно наморщил нос. — Дайте-ка вон ту дощечку.

Они взяли с пола круглое фанерное донце, какое бывает у бочонков с соленым сливочным маслом. Прыгун поднял донце перед собой, вгляделся в него и сплюнул точно в центр круга. Потом плюнул еще раз, так что на фанерке получилась маленькая лужица его слюней.

— Ну-ка! Давайте! — сказал он.

Вялый и Стриженый тоже поплевали на фанерку, а Стриженый даже сморкнулся на нее зеленовато-белыми соплями. Пашка чувствовал, что от вида этих действий, этой фанерки и сопливо-слюнявой лужи его начинает тошнить.

— Ну, что? Скажешь? — спросил Прыгун Пашку, приближая к его лицу фанерный круг.

Пашка дернулся, но Стриженый крепко схватил его за локти сзади.

— Мы ничего не брали! — заорал Пашка, отворачиваясь в сторону.

— Говори, — шептал Прыгун, — говори-и-и, а то… — Он подносил донышко масляного бочонка все ближе, следя, чтобы харкотина не стекла с него на пол.

— Мы только порвали одну шкурку! Лисью шкурку порвали! А потом все сложили…

Фанера с соплями прижалась к Пашкиной щеке, он задрожал и умолк, его лицо приняло странно сосредоточенное выражение. Чужие плевки текли ему за воротник.

— Мы сейчас поссым на тебя… — сказал Стриженый.

— И посрем еще, — тихо гоготнул Вялый.

— Это вы в нашем вигваме насрали? — отстраненным, спокойным голосом спросил Пашка.

— В вигваме!!! — расхохотались враги, хлопая друг друга по плечам. — В вигваме!!!

Пашка неожиданно извернулся, вырвался из рук забывшегося на секунду Стриженого, с бешеной холодностью в сердце совершил пару прыжков, уворачиваясь от длинных вражеских рук, и выскочил из подъезда, громыхнув тугими двойными дверями на пружинах. В его груди что-то мерзко тряслось, а щека, к которой прижимали заплеванную фанеру, онемела. Он перевалился через перила высокого крыльца, упал на травяные кочки газона и быстро, как ящерица, заполз под лестницу. Сверху по ступеням простучали и смолкли шаги врагов.

— Ссы в одно море, чтобы не было горя! Ссы в одно море, чтобы не было горя! — приговаривали Алешка, Дима и Спиря, пуская три золотистых звонких струи на угол безвестной теплицы неподалеку от детского сада — их излюбленной площадки для игры в пекаря.