Денис Осокин - Овсянки (сборник)

избирательный участок № 304 — стрелка-фанерка которой мы машем над ржавым мангалом — очень скоро будут готовы куриные глупые шашлыки. деревянный мусор с участка мы весь спалили — а ее оставили — нужно ведь чем-то махать — разгонять роскошный хрустящий дым. по холму за дровами в орешник спускаться не хочется. а в овраге сидит змея — и мы там вообще убьемся. у соседей с массива щепки таскать неудобно — к тому же сейчас все соседи сами в перчатках и кепках повсюду трудятся. они трудятся — мы дымим — размахиваем ‘избирательным участком’. а во время завтрашнего мангала мы пожалуй отдерем от нашего сарая парочку не очень нужных досок. или от туалета — если не побрезгуем. а чего брезговать? — не от дыры же. спалим наверно и эту красную фанерку с белыми стертыми буквами. если только не решим увезти с собой в городскую квартиру — на память об этом лете.

неизвестно как попавшая на веранду нашего дома в нолинске пластинка с финскими танго 60-х годов называется ‘танго пеларгония’. есть там и такая же песня. автор и исполнитель — кари куува. мы думаем он хороший человек. пеларгония — это герань. нам это давно известно. мы не выучили финский язык — и теперь пытаемся представить: герань — при чем она здесь? мелодия нам очень нравится. на веранде просторно: три велосипеда — электроточило — ископаемый велотренажер с оттиском ‘22 р’ — электропропеллер — стол стулья — и груды книг — проигрыватель и пластинки. вероятно кари куува с геранью пляшет — вспоминая своих любимых. а как же иначе — если не именно так?

на улице гагарина мы встретили колюню. давненько мы не виделись. вы живы? — спросил колюня и протянул нам руку. ничего себе приветствие. — подумали мы и ответили скорчив страшные рожи. — нет колюня — мы давно умерли — и теперь пришли за тобой.

мы плывем на резиновой лодке втроем. я капитан — а они пьяные. сам я тоже пьяный — и может быть больше чем они. по берегам везде дачи. август — садится солнце. нам тесно — смешно. мы горланим песни — едим огурцы с подноса и запиваем пивом. с берегов на нас смотрят нетрезвые женщины в вечернем дыму — их обнимают нетрезвые мужчины. я пытаюсь причалить к красивому месту — привстаю — хватаюсь за кусты — неудачно — падаю в воду — моя команда смеется — над мокрым капитаном. я тоже смеюсь. протягиваю им удостоверение и часы. мы летние. летние. боже мой как грустно.

помните анекдот? — кстати наш любимый. в югославии во время войны с фашистами партизаны из сопротивления тито глубокой ночью стучатся в какой-то дом и громко кричат — открывай ёбана мать! открывай ёбана мать! двери открывает старушка. они хватают ее за руки: ёбана мать — ты? старушка кивает. партизаны всхлипывают: мужайся — ёбана убили. ну нет — мы тогда просто рухнули на пол от полунервного хохота — когда услышали эту печальную историю в перемышле от каких-то собутыльников с украины. они же еще добавили — с сочувствием глядя на наши корчи: ну что ж тут сделаешь! — такие у них имена… мы были в то время бездомными семнадцатилетними студентами — учили в частности сербохорватский язык — от тех нежнейших балканских стран сходили с ума — тамошние имена и географию пели как музыку — перебирали как четки. попав на ближайшие каникулы в дом к родителям мы как-то не удержали радости и рассказали про убитого ёбана своей десятилетней сестренке марине. она ничего не поняла — особенно после наших объяснений. но поразилась возможности легко и безнаказанно сматериться — даже хихикнула от удовольствия. не рассказывай маме. — добавили мы. через день или через несколько входим на кухню и видим как марина с хитрой рожей рассказывает моющей посуду маме слово в слово анекдот про партизан. мама с интересом слушает — кивает головой — уже приготовилась улыбаться. мы пришли поздно — марина глотнула побольше воздуха заколотила кулаком по кухонному столу и заорала восторженно: открывай ёбана мать! открывай ёбана мать!.. кричала бы и дольше. мама с перепуганным зверским лицом подлетела к марине и принялась хлестать ее по губам мокрой тряпкой. марина отбивалась и орала что подожди дослушай. мы опять оказались на полу — в лужах хохота. мама смотрела на нас и недоумевала еще больше. марина визжала и пыталась продолжать рассказ. опять упомянулся ёбан. мама стала трепать сестренку за волосы — и как нам тогда показалось колотить головой об стол. но анекдот марина закончила. мама ее отпустила — вся очень растерянная красная непонимающая что происходит. тогда марина разревелась — правда с победным нисколько не обиженным видом. зачем ты меня избила? — сыпала слезами сестренка. — это же анекдот — это же такое имя — ёбана мать это же мать ёбана… (мама неуверенно замахнулась тряпкой.) это же мне денис рассказал… ты бы тоже была ёбана мать если бы его звали ёбан.