Дарья Форель - Лечебный факультет, или Спасти лягушку

Нанзат вообще был доверчивым. Он верил и Рубильникову, и этому Правдину, и даже мне. Случился у нас на патфизе [7] Патологическая физиология. один инцидент. Обо мне тогда ходило множество разных слухов, в том числе, что я — наркоманка. Слухи возникали оттого, что мое поведение казалось странным, то есть не таким, как у остальных. Я дерзила, когда меня оскорбляли, отстаивала свою точку зрения, пыталась вмешаться, когда видела несправедливость. Короче, поступала как любой человек, давно находящийся под давлением и ищущий хороший предлог, чтобы уйти. И при этом носила в кармане пакетик с солью. Кто-то мне сказал, что соль приносит удачу. Однажды я достала этот пакетик, подбросила и опустила обратно в карман.

— Это что, героин? — спросил несмышленыш Нанзат.

— Нет, — ответила я, — это «кристэл». Хочешь поробовать?

— А ты что, употребляешь? — заинтересовалась Цыбина.

— Нет, продаю.

Тут вмешалась Уварова. Покачав головой, она грустно переглянулась со своими подружками, мол, бедненькая, наркоманка, фи…

— А, ну понятно тогда… — Они отвернулись и принялись шептаться. Эти девочки меня тоже немного побаивались. У нас был, как выражалась Юрченко, антагонизм. И еще — Цыбина, Уварова и Катя Лаврентьева всегда воспринимали мою скромную персону максимально серьезно. С ними и пошутить было нельзя.

Нанзат ткнул мне в руку грифелем автоматического карандаша и сказал:

— Я хочу. Давай.

— Ладно. Сначала надо натереть этим порошком верхнюю десну. Только смотри — не проглатывай. Иначе будешь видеть мультики всю жизнь…

Нанзат взял пару крупинок, нанес их на передние зубы и замер. Здание поплыло… На протяжении всего урока Хутаев таращился по сторонам. Ерзал на стуле. Потом — застывал. Потом снова ерзал и испуганно вздрагивал от резких звуков; когда за окном лопнула шина, он подскочил. Парню определенно что-то мерещилось. Когда Бабин начал объяснять механизм появления гиперемии и отвернулся к рисунку на доске, Нанзат уставился туда, как будто увидел голую девушку. Он долго не решался, но спросил:

— А почему вкус такой соленый?

— С непривычки…

Всю последующую неделю Нанзат божился:

— У Бабина из жопы вылетел огненный дракон! Форель не подвела!!

Кажется, некоторые чересчур доверчивые люди могут со временем превратиться в шарлатанов. Все дело в том, что они способны поверить, главным образом свою собственную ложь. Нанзат, например, сегодня работает обманщиком. Но об этом — чуть позже. Вернемся к науке о тканях.

Итак, за неокрепшую душу Хутаева продолжилась упорная борьба. Силы тьмы желали обрести нового слугу. Нанзат начал все на свете объяснять с мистической точки зрения: закат и восход, чередования дня и ночи, везение на экзамене. Каждому из нас, по его мнению был уготовлен свой кармический путь. Мне он предвещал скорый арест за неповиновение духам и торговлю наркотиками. Во время лекций Хутаев отвлекал педагога:

— По-вашему, кровь состоит из металла, да? А душа тогда что — комок эпителия?! Сколько весит душа? Вот когда человек умирает — сколько он теряет? В граммах? Вот видите! И зачем нам эту ложь учить?!

Коротков взывал к спокойствию:

— Нанзат, ты вправе верить во что угодно. Но необязательно же вмешиваться в учебный процесс… Мудрецы вообще, говорят, немногословны…

Замечания только распаляли Нанзата. Он искал любой предлог, чтобы обличить сомнительность и грязь эмпирических учений. Заткнуть его было невозможно. «Вены жизни» подверглись неоднократным нападкам и критике извне. Саран Тогутаева обещала их сжечь. Нанзат никого не слушал и с пеной у рта отстаивал свою веру. Однажды он даже чуть не расплакался.

Рубильников не до конца понимал, что творится с любимым студентом. Он придерживался позиции — «скоро переболеет». Слишком упрямую заумь профессор пропускал мимо ушей.

Перед экзаменами Нанзат подарил Федору Марковичу большой и красивый амулет. Он был сделан из дешевого сплава и походил на обручальное кольцо, только с тонкими прутьями внутри. Рубильников спросил:

— Нанзатик, это как понять? Ты чего хочешь сказать сим жестом?

Нанзатик объяснил:

— Федор Маркович, решил обезопасить вашу душу. Чтобы вы не болели. Носите, пожалуйста, и даже в не снимайте. Это приведет к вашим чакрам энергию ни.

Рубильников удивленно приподнял брови, но подарок все-таки взял.

Так все и шло. Нанзат продолжал разгуливать над пропастью оккультизма, и Федор Маркович уже забеспокоился. Он говорил: