Лариса Райт - Плач льва

Сначала она просто заливалась бесполезными слезами, ни на что не надеясь и ни о чем не думая, кроме как о своей никчемной участи. Конечно, рыдания не произвели никаких глобальных изменений в ее судьбе, но все же помогли хотя бы немного успокоиться и поверить, пусть и на короткое время, в то, что все еще можно исправить. Однако никакие размышления не позволили ни на миллиметр приблизиться к хоть сколько-нибудь приемлемому ответу на извечные вопросы «как быть» и «что делать». Она не хотела открыто признаваться в этом даже самой себе, но все же где-то в глубине души лелеяла надежду на то, что блудный профессор одумается. Девушка пыталась убедить себя в том, что он не рассказывал ей об отъезде лишь потому, что не хотел волновать и страдать понапрасну. Казалось, что вот сейчас, вот в эту самую секунду прозвенит звонок и на пороге появится он и скажет, что приехал за ней, и… Но вокруг стояла гнетущая тишина: молчал звонок, молчали телефоны, и только автоматический голос на другом конце трубки время от времени с сожалением сообщал Юленьке о том, что «абонент в сети не зарегистрирован». Идеалисткой девушка не была. Или уже не была? Неважно! В этих пустых мечтаниях она провела не более нескольких суток, по прошествии которых на смену гнетущему унынию, абсолютной растерянности и душераздирающей жалости к самой себе пришло наконец осознание того, что необходимо срочно что-то предпринимать.

Юленька думала о возможности возвращения в общежитие. Пока она является студенткой, то имеет право жить там, но через два месяца она должна превратиться в дипломированного архитектора, и полученная корочка о высшем образовании навсегда закроет перед ней двери комнаты, в которой прожито без малого четыре с лишним года. Наверное, можно попытаться договориться с администрацией и снимать там хоть какой-нибудь угол, но на какие средства этот угол оплачивать, Юленька не имела ни малейшего представления. Она пробовала искать работу, что в ее положении оказалось занятием совершенно бесперспективным. Если в отдельных, отнюдь не многочисленных компаниях работники отделов кадров были настолько хорошо воспитаны, что проводили с ней обычное интервью и вежливо говорили свою коронную фразу: «Мы вам перезвоним», то в большинстве относились с нескрываемым удивлением и чуть пальцем у виска не крутили, глядя на ее характерно выпирающий живот. Все, чего Юленьке удалось добиться за несколько дней хождения по архитектурным бюро, строительным и дизайнерским конторам, — это разовая подработка в виде распространения у ближайшего метро листовок с рекламой одной из студий по оформлению интерьеров. На полученные деньги можно было вполне комфортно просуществовать целый огромный, длинный один день.

Из приобретенного опыта девушка сделала единственный вывод: другого выхода, кроме как вернуться с повинной головой к родителям, просто нет. Щекотливая ситуация усугублялась тем, что они до сих пор ничего не знали о ее беременности. Последний раз Юленька ездила домой на Новый год, когда положение ее еще не было так очевидно. Сколько раз представляла она себе, как приедет в родительский дом со своим жутко умным и образованным профессором, как сообщит маме и папе о скором появлении внука, как пригласит их на свадьбу и как они с нескрываемой гордостью станут рассказывать соседям о том, что их ненаглядная, образцовая дочь сорвала в столице настоящий куш. Мама непременно будет промокать платочком глаза, а папа, конечно же, вставит свое излюбленное: «Фортуна любит целеустремленных».

Представив все это в очередной раз, Юленька немедленно отправилась на почту и отбила родителям телеграмму о том, что сразу после защиты ее отправляют стажироваться на объект помощником архитектора. Она извинилась за то, что не может приехать, обещала навестить семью сразу же после окончания практики, намочила бланк телеграммы несколькими слезинками и решительно отсекла возможность появления в отчем доме без обручального кольца, но с последствиями несостоявшейся регистрации брака. Уж слишком хорошо запомнился ей разговор матери с подругой, когда пришедшая к ним в гости женщина взволнованно сообщила, что дочь какой-то их общей знакомой вот-вот родит, а появления отца у ребенка в ближайшем будущем даже не предвидится. Мама тогда прижимала руки к груди и, округлив глаза, шептала с придыханием: «Какой позор! Нет, лучше умереть! Юля, даже не вздумай!» А отец лишь засмеялся, ободряюще потрепал по плечу шестнадцатилетнюю дочь и обратился к жене с укором: