Лариса Райт - Плач льва

— Возможно, мне не следует все это тебе говорить сейчас. Ты вправе считать меня жестокой и даже бездушной. Но, по-моему, тебе следует знать: Майк очень подавлен. — Линда только что закончила выкладывать на прикроватную тумбочку лакомства, призванные поднять Жене не только дух, но и гемоглобин, и перешла наконец к изъятию из душевных закромов истинных составляющих своего визита.

— Мой сын переживает, — сказала она тоном, в котором безошибочно угадывались обвинительные интонации.

— Да, — откликнулась Женя, мечтая утонуть в белоснежных, пахнущих лавандой больничных подушках, — он очень мне сочувствует.

— Тебе… — будущая свекровь побарабанила аккуратными ногтями по тумбочке, — тебе… Да, сейчас все тебе сочувствуют.

Жене хотелось произнести: «Извините!», но вместо этого она спокойно и как-то холодно сказала:

— Спасибо и вам, что приехали.

— Что ты! Не за что. Разве можно иначе?

Иначе было нужно. Нужно было обнимать Женю, успокаивать, плакать вместе с ней и обещать, что жизнь не закончилась вместе с этой потерей. Но ничего этого не происходило. Как раз наоборот: Линда говорила, что думала, не щадя ни чувств, ни мыслей лежащей перед ней девушки.

— Джейн, как это ни печально, ты не должна слепо тешить себя иллюзиями. В твоем случае диагноз окончателен, и «никогда» означает именно «никогда», а не «возможно», «вероятно» или «все бывает». Конечно, я могла бы умалчивать об этом, как женщина, но как врач я просто не имею права.

— Я не тешу. — Женя чуть слышно пошевелила губами.

— Тебе следует понимать: это не только твое горе. Мне тоже тяжело смириться с мыслью, что я никогда не стану бабушкой.

«Что мне делать? Просить прощения?»

— Я думаю, мы с Майком сможем усыновить ребенка.

— Да-да, наслышана о ваших планах.

«Звучит отнюдь не обнадеживающе».

— А тебе не кажется, девочка, что фамилию Каннингем должен носить кто-то гораздо более достойный, чем плод неизвестно чьей любви?

«Итак, маски сброшены. Цель визита ясна. Что ж, мне тоже ни к чему притворяться».

— Мне кажется, — Женя даже приподнялась на подушках, — это не ваше дело.

— Мой сын — не мое дело? Вот это новости!

— Наша личная жизнь вас не касается.

— Ваша — нет. А вот его даже очень. Если бы это могло относиться к тебе, я бы непременно сказала, что, когда ты станешь матерью, поймешь, но, к сожалению, ты не сможешь понять никогда, что мать не может спокойно смотреть на то, как ее ребенок рушит свою жизнь.

— Майк рушит свою жизнь?

— Конечно! — Линда даже всплеснула руками и уставилась на Женю такими удивленными глазами, как будто пыталась и не могла смириться с мыслью, что в собеседницы ей досталась форменная идиотка, которая ничего не смыслит в жизни и которой нужно все разжевывать и излагать в деталях и подробностях вместо принятых в приличном обществе намеков и полутонов.

— Я не понимаю.

— Хорошо. Если ты настаиваешь, не буду лукавить. Оставаясь с тобой, мой сын делает себя несчастным.

— Я этого не замечаю, — Женя говорила категорично, старалась прибавить голосу уверенности, а взгляду — достоинства.

— Пока нет, Джейн. Но рано или поздно это станет очевидным. И если не для тебя, то для него. Его станут мучить эти узы, взятые на себя обязательства, от которых невозможно отказаться. Ты ведь понимаешь, развод в приличном обществе — страшный скандал.

— Развод в приличном обществе — юридический акт, совершенный по волеизъявлению двух взрослых людей. И, честно говоря, я совершенно не понимаю, почему мы обсуждаем расторжение брака, который еще не состоялся.

— Вот именно, Джейн. Наконец-то ты меня понимаешь!

Женя не понимала ровным счетом ничего, но объяснения не заставили себя ждать:

— Для того чтобы не разводиться, этот брак не стоит и заключать.

— Вы хотите сказать, что…

— Что тебе не стоит выходить замуж за моего сына. Подумай о нем. Ты же любишь его. Разве должен он расплачиваться за то, что случилось, вместе с тобой?

Женя не знала, откуда взялись у нее силы, чтобы не закричать, не сорваться, не вцепиться в это исполненное фальшивым сочувствием холеное лицо, не оттолкнуть эту лживо-ласковую, положенную на ее плечо руку. Как смогла она держать удар и отвечать спокойно, ничем не выдавая охвативших ее одновременно брезгливости, ненависти и отчаяния?

— Мне кажется, Майк сам должен решать.

— Что ты! — Линда снова всплеснула руками и даже улыбнулась краешком рта, демонстрируя таким образом всю несуразность Жениного высказывания. — Это просто нелепо! Неужели ты можешь предположить, что мой сын способен оттолкнуть человека, с которым случилось несчастье? Он не так воспитан.