Кристофер Мур - Вампиры. A Love Story

На этот раз лыбится Кавуто.

- Только не в ту сторону. Что бы это значило, как думаешь, Ривера?

- Ну а если серьезно, - произносит Дороти Чин, - тут и без вскрытия все понятно. Ей еще повезло. Похоже, у нее СПИД по полной программе.

- Откуда ты знаешь?

- Глянь на ноги. Саркома во всей красе.

Чин снимает с трупа туфлю. На ступне и на колене открытые язвы.

Ривера вздыхает. О дальнейшем можно и не спрашивать.

Но Ривера все-таки спрашивает:

- А как обстоит с кровопотерей?

Дороти Чин вскрывала две предыдущие жертвы вампира и сейчас поеживается. Серия налицо. Все были смертельно больны, у всех свернута шея, у всех колоссальная кровопотеря - и ни единой ранки на теле. Даже следы от уколов отсутствуют.

- Вскрытие покажет.

С Кавуто вмиг слетает вся веселость.

- Значит, нам все Рождество вшивоту опрашивать?

У выхода из сквера полицейские в форме еще не закончили беседу с замызганным зевакой, зарулившим на огонек. Бродяга клянчит на бутылку - Рождество все-таки.

Домой Ривере не хочется, но не хочется и терять день на выяснение того, что ему и так известно.

Детектив смотрит на часы:

- Когда солнце встает?

- Погоди-ка, - Кавуто хлопает себя по карманам, - сейчас в календаре посмотрю.

Дороти Чин опять фыркает. И тихонько смеется.

- Доктор Чин, - тон у Риверы официальный, - не могли бы вы уточнить время смерти?

- Разумеется. - Чин оставляет хиханьки-хаханьки и докладывает по всей форме:

- Существует алгоритм, сколько времени уходит на то, чтобы тело остыло. Мне нужно знать, какая вчера была погода, мне нужно забрать ее в морг и взвесить. И через десять минут я назову вам точную цифру.

- Ты чего? - спрашивает Кавуто у Чин; та молча улыбается.

- Что еще? - На этот раз вопрос Кавуто обращен к Ривере.

- Зимнее солнцестояние, Ник, - поясняет Ривера.

- Рождество изначально приходится на самый короткий день в году. Сейчас одиннадцать тридцать. Часа четыре назад был восход, точно тебе говорю.

- Угу, - мычит Кавуто.

- Хочешь сказать, у проституток сейчас застой?

Ривера приподнимает бровь.

- Я хочу сказать, наш приятель никуда не выходит после восхода солнца. Так что он хоронится где-то неподалеку.

- Так и знал, что у тебя всякие гадости на уме, - морщится Кавуто.

- А как же наш книжный магазин?

- Скажи служивым, пусть пороются в темных местах: мусорных баках, подвалах, на чердаках - всюду.

- Фиг ты получишь ордера в Рождество.

- Если есть разрешение от домовладельца, ордера нам ни к чему. Это ведь не облава. Мы просто разыскиваем подозреваемого в убийстве.

Кавуто указывает на восьмиэтажное кирпичное здание:

- Не меньше восьми сотен укромных уголков.

- За дело, ребята.

- А ты куда?

- Имеется заявление о пропавшем без вести. Пожилой человек из Норт-Бич, последняя стадия рака. Уж дня два прошло, пора и расследование начать.

- Просто не хочешь ковыряться в помойках в поисках вам…

- Просто, - прерывает Ника Ривера, - он был тяжело болен.

Его жена предполагает, что он вышел из дома и потерялся. Что-то меня сомнения берут. Позвони мне, если обнаружишь что-нибудь.

- Угу. - Кавуто поворачивается к трем полицейским в форме, которые допрашивали бродягу.

- Эй, ребята, у меня тут для вас приятный сюрприз на Рождество!

Устроим небольшие поминки, решило Зверье. В китайском квартале удобнее всего.

Трой Ли - вот он, ехать никуда не надо. Леш тоже на месте - поклялся, что ноги его не будет в собственной квартире, пока тело там. Еврей Барри обещал прийти на поминки со всей семьей - как принято у иудеев. К тому же в китайском квартале винные магазины на Рождество открыты, а из-под прилавка тебе еще и фейерверк продадут. Зверье убеждено, что Синь была бы рада фейерверку на собственных похоронах.

С бутылками пива в руках парни полукругом выстроились на детской площадке на задах Грант-стрит. Сама покойница отсутствует - ее замещает слегка надкусанная пара съедобных дамских трусов. Издали сборище смахивает на компанию приколистов, которым взбрело в голову похоронить кусок яблочного рулета.

- Начну, с вашего разрешения, - говорит Дрю.

На нем плащ до пят, длинные волосы подвязаны сзади черной лентой, на лбу след от бутылки, которой запустила в него Джоди.

Дрю сует в рот косяк размером с тенор-саксофон, прикуривает от громадной каминной спички и изо всех сил затягивается. Набрав полные легкие, он кропит землю водой и хрипит:

- Покойся с миром, Синь.

Вместе со словами изо рта у Дрю вылетают клубы дыма. У всех на глаза наворачиваются слезы.