Эрвин Штритматтер - Избранное

До сих пор лесопильщику не приходилось жаловаться на неуважительное к себе отношение в деревне. Он весь дрожит от ярости.

— Ты будешь говорить со мной! Я подожду!

Антону плевать на разъяренного лесопильщика. Они с Оле отходят за пригорок. Стоят на остекленелой от мороза траве. Оле улыбается. Антон, сосновая шишка, напускает на себя важность.

Слова, которыми они обмениваются, пламенеют на ветру.

— Что это выдумала твоя Аннгрет? Зачем вам бык?

— Ведь женщина должна о ком-нибудь заботиться.

— Возьмите ребенка!

— Аннгрет не хочет.

Некоторое время разговор вращается по кругу.

Лесопильщик тем временем беседует с рабочими.

— Хорош лес!

— Хорош.

— Строительный лес?

— Строительный, верно.

— Стволы как свечки!

— Стволы что твой столб.

Непринужденного разговора что-то не получается. Лесопильщик достает из кармана бутылочку и сигары.

Разговор становится оживленнее.

— Я, пожалуй, присяду на минуту-другую, — говорит Рамш.

— Сделайте одолжение! — Мампе Горемыка, ни от чего не отказчик, бездельник, пьянчужка, отодвигает в сторону Антонов обед.

Лесопильщик отпивает глоток и передает бутылку другим.

— Please. [25] Прошу (англ.) .

Он всматривается в деревья. Он помешан на деревьях, деревья — его жизнь.

— Сейчас что — черед вот этой сосне-великанше или нет?

— Сейчас ее не станет, видишь, пила уже засела в ней.

Лесопильщик встает и любуется сосной. Возвращается, опять садится, но сначала подальше отодвигает в сторону Антонов термос и рюкзак. Видно, боится наступить на его обед.

— Ваше здоровье! Пейте же, пейте!

Разговор за пригорком приутих. У Антона засмоленный лоб весь пошел складками.

— Ну так как же камень мудрости?

В воздухе запахло грозой. Оле силится наскрести побольше отговорок. Еще вопрос, разрешается ли то, чего хочет Антон.

Антон — преобразователь по натуре, он не умеет дожидаться указаний.

— Деревья снизу растут.

Но Оле не один властвует над шестью гектарами земли, над пятью коровами, двумя лошадьми, двадцатью свиньями и суетливым, крикливым птичьим народцем. Половина хозяйства принадлежит его жене. Неужто Антон этого не понимает?

— Убеди свою жену!

— Убеждать — значит ссориться.

— Ну и что?

— Аннгрет злопамятна.

— Ну и что?

— Меня временами трясет озноб.

— Надень теплые подштанники!

— Ничего ты не смыслишь. Надо же мне греться.

— Ну и что?

— Я греюсь возле Аннгрет.

— Всю жизнь ты был юбочником. Я думал, ты усмирил Аннгрет, а она и посейчас тобой верховодит.

Оле обижен, он ведь ему всю душу открыл, а это удовольствие небольшое. Он начинает ерепениться, капельки слюны брызжут у него изо рта.

— Ты спокон веков терпеть не мог Аннгрет.

— Ну и что?

— Друзей у тебя всегда было маловато!

— Что еще?

— А с сегодняшнего дня стало еще одним меньше.

— Благодарствуй, враг!

Антон уходит. Прыгает через поваленные деревья, спешит к своим рабочим у электропилы. Пила уже опять рычит, вгрызается в основание толстенной сосны. Рамш уходит с лесосеки.

Второпях Антон ищет свой обед.

— Кто утащил мою еду? — Он старается перекричать рычание пилы.

— Да вон она лежит, — слышится голос Мампе.

Антон бросается к своей котомке.

— Назад! — орет Мампе. — Назад!

Сосна валится. Крона ее погребает под собой малорослого Антона. Морозные кристаллики взвихриваются в воздухе. Оле видит, как, словно защищаясь, подымается рука старого друга. Загрубелая рука, потрудившаяся еще и над выведением букв, сжата в кулак.

Рабочие вытаскивают из-под дерева серого человечка. Морозная пыль покрывает засмоленные штаны Антона, линялую синюю куртку и лицо. Ребята похлопывают, ощупывают, выслушивают своего бригадира. Ищут хоть следа жизни в теле Антона, ищут искорки огня в глубокой трясине. Ничего. Антон мертв.

Оле недвижно сидит на поваленном стволе. Его трясет.

Антон Дюрр и в смерти важная персона, он занимает собою общественность. Дверь в его лесной лачуге узкая. Гроб Антона пришлось бы ставить на ребро.

На кладбище в Блюменау нет склепа. Эмма Дюрр хочет, чтобы тело Антона лежало в церковной башне под колоколами. Она идет к Серно просить разрешения. Толстый Серно, церковный староста, сейчас совещается с лесопильщиком Рамшем. Эмме приходится ждать, пока ее впустят.

Серно сидит в кресле. Его зад провисает сквозь перекладины спинки. Лесопильщик Рамш тоже здесь. Он читает «Воскресную церковную газету».