Вячеслав Пьецух - Суть дела (сборник)

о. Восторгов. Это у Чемоданова надо спросить, он фамильно через Лжедмитрия пострадал.

Чемоданов. Меня хоть сейчас на куски изрежьте, мне безразлично, потому что я только что закончил годовой труд!

Вульф. Так вот, московский люд потому растерзал Дмитрия Самозванца, что тот никогда не спал после обеда. Раз не соблюдает вековой обычай, то, значит, не православный, еретик подосланный, а не царь.

о. Восторгов. От этого народа чего только ни приходится ожидать. Взять эту саму пролетарскую революцию: товарищи хотели, чтобы городской сумасшедший Хорь жил, как фабрикант Сидоров, а вышло только то, что фабрикант Сидоров живет, как городской сумасшедший Хорь.

Калитка в заборе вдруг отворилась, и перед живыми экспонатами предстал товарищ Мымриков, который выглядел тем свирепее, что был спросонья, и поэтому не в себе.

Мымриков. Так! Давай-ка, товарищ Петергаз, сворачивай, к ядрене фене, эту контрреволюционную пропаганду! Петергаз, ты меня слышишь, черт!

Петергаз. Ась?

Мымриков. Я говорю, давай сворачивай, к ядрене фене, эту контрреволюционную пропаганду! Ты хоть понимаешь, голова садовая, во что выливается твой музей?! Смотри: как бы тебе вместе с этой контрой не загреметь!

Петергаз. Как я есть беззаветный боец за светлое будущее, то я такие намеки в свой адрес не потерплю!

Мымриков. Ты, парень, не кобенься, ты давай освобождай помещение от глупых народных масс.

1-й Зритель. Видать, окончено представление, все, кранты!

2-й Зритель. А жалко, по всей откровенности говоря. Когда еще увидишь такое зрелище, да ни в жисть!

3-й Зритель. Вот я своим расскажу, что видел, так ведь не поверят, лопни мои глаза!

Марфуша. Давай, Иван, и мы у себя какую-никакую музыку заведем!

4-й Зритель. А товарищу Мымрикову отдельное пролетарское спасибо, за то что он наглядно показал, какая расчудесная нас ожидает жизнь!

Часа два спустя, когда уже давно опустела танцевальная зала и народ разбрелся нехотя кто куда, по Московской улице громыхала телега, накрытая рядном для отвода глаз. На то, что телега везла трупы давешних экспонатов, указывала только мертвая рука Чемоданова, вывалившаяся из-под рядна и болтавшаяся, как тряпичная, которую можно было узнать по предлинному ногтю на мизинце, уже потемневшему, точно его обмакнули в деготь – по старому счету, четыре копейки фунт.

2010

Раннее утро в начале лета. Над рекой еще низко стелется туман, в зарослях молодой ольхи ни один листок не шелохнется, такое безветрие, только водяная осока меланхолически покачивается из стороны в сторону, точно она мается от тоски. На мостках, где хозяйки по вечерам полощут белье, сидит мужичок с удочкой из бамбука, в телогрейке без рукавов и деревенской кепке с пуговкой, надвинутой на глаза. Не клюет, но он сидит, как приклеенный, и зло смотрит на поплавок. Через час-другой к нему присоседится миловидная женщина, вроде бы натуральная блондинка, а потом присядет рядом здоровенный парень, на котором, кроме плавок и обручального кольца, ничего нет, но он не удит, а плюет в воду и задумчиво смотрит вдаль.

Довольно-таки давно, когда еще в Комитете государственной безопасности больше занимались внешней разведкой, нежели внутренними недоброжелателями, то ли в Сингапуре, то ли в Париже вдруг пропал наш агент по прозвищу [7]Бегемот.

Он и в самом деле был коротконогий пузан с непомерно большой, лысеющей головой, неповоротливый с виду, какой-то печально-задумчивый по вторникам и субботам, когда он выходил на связь с нашей резидентурой, но при этом домашний пьяница и ходок. Природное его имя было Иван Ефимович Середа.

Формально Иван Ефимович сидел с женой в Париже в качестве советника нашего посла при Организации Объединенных Наций по делам образования, науки и культуры, но по-настоящему он работал на контору , то есть на КГБ. Именно агент Бегемот добывал сведения военно-промышленного характера, например, в последнее время он охотился за новой антидетонаторной присадкой к танковому топливу, которую придумали хитроумные французы, чтобы досадить гипотетическому врагу.

Для вящей конспирации Иван Ефимович раз в квартал летал по выходным в Сингапур для передачи разведданных нашему связному из дипкурьеров, который мотался между Канберрой и Москвой и проходил под агентурным именем Почтальон. В Сингапуре агент Бегемот пребывал уже в качестве французского промышленника Жана-Поля Люпэна и, действительно, тут у него была небольшая фабрика, производившая разную тару, как то деревянные ящики, коробки из крафта и джутовые мешки. Один миллион американских долларов на обзаведение ему выписал лично генерал Чебриков, и подполковник Середа на короткое время возгордился доверием высокого начальства, как если бы ему не подотчетные деньги дали (тем более что его фабрика так или иначе проходила по лубянской бухгалтерии), а медаль. И вот агент Бегемот пропал. Ни Центр, ни парижская резидентура, ни одна живая душа не знала, куда он подевался, – был человек, и нет.