И, говоря откровенно, без дома, без его удачного местоположения и без его истории этот рассказ, безусловно, был бы другим.
Его упрямое присутствие на берегу залива сделало возможными события, которые произошли и которые не произошли, события счастливые и печальные, которых, как и следовало ожидать, было гораздо больше.
Дом пережил шестьдесят лет, полных бедствий, бессчетные дни под солнцем и ливнями, непрерывные мучения, доставляемые едкой морской солью, три или четыре более или менее провалившиеся революции, одно временное правительство и двадцать два президента, среди которых были недолговечные, а были постоянные, как соль.
И если старый дом пережил все эти превратности судьбы и еще шестьдесят с лишком зим, когда бушуют циклоны и ураганные ветры, то это не только благодаря счастливому соседству с холмом и грамотно рассчитанному расстоянию между опорными сваями. Нужно, наверное, принимать в расчет и дерево, привезенное из далеких лесов.
Чтобы добраться до дома, нужно было пройти полтора километра по очень плохой дороге. Когда-то, много лет назад, это была прекрасная мощеная дорога, обсаженная королевскими пальмами, морским виноградом, казуаринами, олеандрами и даже розами, но сейчас она была заброшена совершенно. Постепенно, так, что даже никто не заметил, так же постепенно, как происходили кубинские бедствия, дорога к дому превратилась в тропу среди белых зарослей.
Те, кого это непосредственно касалось, члены семьи Годинес, смирились с этим постепенным запустением и даже допустили его по двум важным причинам. Во-первых, потому что знали, что с этим ничего нельзя поделать, потому что у них, естественно, не было на это средств. «Теперь все принадлежит Государству», — повторял Полковник-Садовник с бессильной улыбкой и жестом, означавшим: «Вы мне не верили, а я всегда это говорил». И добавлял, пожимая плечами: «Проблемы, которые не имеют решения, не проблемы».
Во-вторых, потому что в некотором смысле их даже радовало то, что труднопроходимая тропа отрезала их от мира и от жизни, от которой они предпочитали держаться подальше, как можно дальше. Как будто разбитая дорога была границей, даже уже не в пространстве, а во времени, способной защитить их от встрясок истории, которой они не могли управлять и которую к тому же не могли и не хотели понять.
Только дети, и то потому, что у них не было другого выхода, когда шли в школу в Бауту, должны были пройти пешком полтора километра до шоссе на Баракоа, чтобы там сесть в автобус, принадлежавший когда-то Грейхаундской корпорации (в двадцатых годах этот автобус, наверное, ездил по маршруту Калгари — Сент-Пол, Миннесота) [1] От Калгари на юге Канады до Сент-Пола в штате Миннесота, США, почти 2000 км. (Здесь и далее прим. перев.)
. Автобус, такой же разбитый, как и дорога, высаживал их у всегда свежевыкрашенных дверей ресторана «Китайский колокол».
Путь назад был более приятным. Обычно они возвращались с Хуаном Милагро, на менее древнем, времен Второй мировой, джипе, который увертывался от рытвин и колдобин и поднимал столб белой пыли, осыпая ею морской виноград, так что он в конце концов стал похож на растительность с какой-то невообразимой планеты.
ЦИКЛОН С ИМЕНЕМ АКТРИСЫ,
БАЛЕРИНЫ И ПИСАТЕЛЬНИЦЫ [2] Французская актриса Катрин Денев, американская балерина Кэтрин Данэм и новозеландская писательница Кэтрин Мэнсфилд. Название циклона вымышленное и не имеет отношения к циклону «Катрина’’ (2005).
Справедливо, чтобы это повествование тоже начиналось с ощущения опасности, раз уж история, которая здесь рассказывается, иногда любопытная и почти всегда запутанная, совпадает с моментом, когда ураган готовился обрушить свое неистовство на гаванские берега.
Очень мощный, говорили, ураган. Национальный центр ураганов во Флориде решил назвать его «Кэтрин». Поэтому этот рассказ будет правдивым рассказом о том, как на маленьком пляже люди переживали тот, казалось, бесконечный катаклизм. И эта книга начинается не только с фотографии, дома и дороги, но и с циклона.
Этот незабываемый и печально известный год был отмечен малым количеством радостных событий и бесчисленными несчастьями, которые он с собой принес. В том числе климатического порядка. Сначала тянулись долгие месяцы засухи, и тотальное отсутствие дождя наводило на мысль, что механизм, регулирующий движение туч и Земли, сломался. Только и разговоров было что о растрескавшейся земле, выжженных лесах и погибших, словно после опустошающего набега вредителей или серной бури, урожаях целых полей. До тех пор пока в один прекрасный день капризы погоды не переменились, и, как это всегда происходит, не переменились кардинально: теперь нескончаемые ливни заливали все и вся.
Читать дальше