Халльгрим Хельгасон - Советы по домоводству для наемного убийцы

— Даже не знаю. Мигрирующая?

Ганхолдер встревает с мрачным сарказмом:

— Иммиграционная птица.

Мы едим молча. Трастер все доел, и на мгновение наши взгляды пересекаются. Бедняга. Когда его родители нас знакомили, они сказали, что он „in love“ [29] Влюблен (англ.). . Прозвучало странновато, как будто речь шла об умственно отсталом.

— Вот как? И кто же эта счастливица? — спросил я.

— Да, ей повезло. И нам тоже, — последовал ответ.

Должен признаться, что я весь день с нетерпением ждал это дурацкое Евровидение. Целых шесть лет у меня не было возможности посмотреть программу, которая спасла мне жизнь. Мы все усаживаемся на большом угловом диване, и Гудмундур включает свой ЖК-телевизор. Живая трансляция из греческих Афин со своей наэлектризованной атмосферой мало чем отличается от мегамессы популярного телепроповедника: после каждой песни десять тысяч человек разражаются воплями восторга. За исключением исландского номера. Выступление раздолбайки, одетой как последняя шлюха, зал встречает дружным улюлюканьем. Сама песня вроде ничего, но холодное, высокомерное поведение исполнительницы грекам явно не понравилось. Чем-то она мне напомнила сидящую рядом Ганхолдер. Я бросаю взгляд на хозяев. Из всех светских действ последнее должно было им показаться наименее богоугодным. У певички, настоящей оторвы с ухмылочкой ведьмы, был такой вид, словно она минуту назад переспала с продюсером этого шоу. Гудмундур отвечает мне кислой улыбкой члена национальной делегации, только что ставшего свидетелем того, как его премьер-министр во время выступления на Ассамблее ООН помочился на высокую трибуну.

— Блин, — фыркает Ганхолдер. — Эта певичка… Она же просто издевается над всей этой херней.

Последнее словцо прозвучало в тишине гостиной так, будто кто-то громко пернул. Папаша деликатно напоминает ей, что подобные слова недопустимы в его доме, и даже Токсич слегка вздрагивает, вспоминая, как „эта херня“ когда-то спасла ему жизнь.

Перед нами проходит еще с десяток исполнителей, многие из которых попадают в категорию „славянское техно“ или, как мы говорим, „технославянка“, и вот, наконец, приходит черед Хорватии. Доброй старой Хорватии. Томо Токсич готов выпрыгнуть из штанов: на сцену выходит национальная богиня, Северина. Неподражаемая Северина Вучкович. Самая красивая девушка на свете для всех парней Сплита. Она была всего на четыре года старше меня, но я даже мечтать о ней не смел. Однажды я увидел, как она идет по улице Мармонтова вместе со своей матерью, и у меня бешено заколотилось сердце. Я был так в нее влюблен, что оно посвящало ей каждый пятый удар. Она и сейчас кажется мне самой красивой девушкой на свете, хоть я не видел ее много лет. С тех пор, как в интернет попала ее эротическая видеозапись, от которой каждый хорват писал кипятком. Сейчас на ней красное платье в пол с фронтальным разрезом, демонстрирующим ее потрясающие длинные ноги. Помогает ей зажигательный фолк-бэнд. „Jer još trava nija nikla“. Ностальгия пробирает меня до печенок. Просто жуть. „Tamo gdje je stala moja štikla“ [30] Не выросла еще трава /Там, где ступали мои каблучки (хорват.). . О, это выше моих сил. Ее танец вызывает во мне бурю эмоций. Это все равно что увидеть любовную прелюдию родителей, предшествующую твоему зачатию, то, что определило твое существование на этой земле.

А вот и ностальгическая эрекция.

Где-то в глубине души зародилось желание поплакать, но окаменевшим слезам пролиться не дано. Пора уже выпускать виагру для слезных желез. Остается надеяться, что никто не заметил моих страдальческих глаз, кривящихся губ и отчаянно салютующего парня. Это мой родной край. Это мой язык. Это девушка-мечта моего детства… Бедный изгнанник получает удар, по силе сравнимый с наездом нью-йоркского фургона, набитого таблоидами с Тони, мать его, Данзой [31] Тони Данза — американский актер, любимец публики, известный по сериалам, комедиям и популярному телешоу. на обложке. Ох. Мо]a voljena domovina … [32] Мой милый дом (хорват.).

Я ловлю на себе удивленные взгляды. Наверно, я сейчас похож на потерявшегося щенка. Надо им что-то сказать.

— Вспомнилась… — выдавливаю я изо рта, превратившегося в подкову, — Югославия.

Они снова поворачиваются к экрану в раздумьях о священнике с разбитым сердцем. А Северина продолжает стенать: „ Moja štikla! Moja štikla! “ Что значит „Мои каблучки! Мои каблучки!“ Вдруг зазвонил дверной колокольчик. В моих ушах он отдается как удар церковного колокола. Гудмундур идет открывать. Я слышу голоса двух мужчин.