Игорь Губерман - Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

А я пока что двинусь дальше. Расскажу про то, что я у социологов нашел. Не знаю, кто из них так ловко прочитал Шекспира («мир — театр, а люди в нем — актеры»), что из этого создал отменную призму для понимания наших душевных механизмов.

Есть известная незатейливая история о том, как поздно вечером люди расходились из театра, обсуждая на ходу только что виденный спектакль.

— Ужасные, бездарные декорации, на их фоне тянет вешаться, а не любить, — сказал художник.

— Свечи жгут на сцене, а кругом бумага, — поддакнул инженер по технике безопасности.

— В таких костюмах естественно, что люди терпят неудачи, — сказал портной.

— Он рохля и растяпа, — прошептал юный мужчина, решительно шевельнув усами.

— Это просто безобразие допускать такое на сцене, — возмущалась мать, ища сочувствия у дочери. Но у той в затуманенных глазах еще мельтешил герой, и его обликом поверялся знакомый Петя.

— Вы обратили внимание на эту фразу в начале второго акта? — спросил один философ другого. — Из-за нее стоило ставить весь спектакль.

— Не стоило, — возразил философ поумнее, — ибо вся пьеса о прямо противоположном.

Супруги средних лет шли молча. Она сожалела, что пять лет назад упустила такую же ситуацию, а он сокрушенно размышлял над шуткой второстепенного резонера: «Жена — пила, если муж — бревно».

И, улыбаясь, уходил полнеющий чиновник. Он-то знал, что такие проблемы решаются не пылкими дебатами, а тихим и спокойным совещанием вдвоем-втроем за плотно прикрытой дверью.

В нехитрой истории этой — точная модель того, как разно мы воспринимаем все на свете в зависимости от собственной жизненной ситуации и положения среди других людей (читай — роли).

А любой из нас играет в своей жизни множество ролей. Семейную, дружескую, служебную, гражданскую, национальную, возрастную, ситуационную и разные другие. А каждая из перечисленных тоже состоит из нескольких, прихотливо связанных друг с другом. Муж, отец, брат, кормилец, родственник — далеко не полный набор одной только семейной роли. И так во всех, смешно перечислять, любой из нас неповторим в обилии играемых им жизненных ролей.

В каждой роли — свой набор прав и обязанностей, привилегий и ограничений, льгот и нагрузок, возможностей и ожиданий, гарантий и обязательств, суверенностей и зависимостей, выигрышей и потерь, теневых и светлых сторон.

Иные из таких ролей расписаны без нас от и до, иные играются на импровизации, во многих мы всего лишь статисты, хотя произносим длинные монологи и активно включены в интригу.

Неслучайно в языке такое изобилие чисто сценических ассоциаций и напоминаний: не ломай комедию; не строй трагедию; всяк сверчок знай свой шесток; взялся за гуж — не говори, что не дюж; не в свои сани не садись; свято место пусто не бывает; любишь кататься — люби и саночки возить; в чужой монастырь со своим уставом не лезь — и тому подобное неимоверное количество сентенций и советов о роли человека среди людей.

О, как срастается человек с теми из ролей своих, которые приносят ему разные блага и льготы, доставляют удовольствие и сладко щекочут чувства! Расскажу еще одну историю из одиссеи Вити Браиловского.

На последнем этапе дороги в ссылку оказался он в тюрьме большого областного города. Уже он спал на нарах в камере, когда в час ночи подняли его и срочно повели — к начальнику тюрьмы, как объявил надзиратель. Комната, куда его доставили, явно не была служебным кабинетом, на столе стояли вазы с фруктами (возможно, это были миски, а не вазы, но фруктовый ассортимент был), а также сок был и еще какая-то снедь. Начальник тюрьмы в полной форме с погонами майора по-домашнему сидел у стола и пригласил присесть своего постояльца.

— Угощайтесь, Виктор Львович, — радушно пригласил, словно все это происходило не в тюрьме. — Ведь вот, смотрите, времена какие настали: ученые к нам приезжают…

Витя удержал при себе мысль о том, в каком качестве эти ученые приезжают, но начальник тюрьмы спохватился сам и сразу перешел к делу.

— Вот я слышал, Виктор Львович, — сказал он так же добродушно и расслабленно, — что если у человека мать — еврейка, то он по еврейским законам тоже еврей…

— Безусловно, — подтвердил заключенный, сразу поняв, к чему все клонится.

— Но если этот человек, например, работает начальником тюрьмы, — развивал свой вопрос хозяин кабинета, — то может ли он надеяться, что и в Израиле получит такую же должность?

От такого вопроса даже многоопытный и мудрый Витя чуть остолбенел, а его собеседник, не дожидаясь ответа, длинно рассказал, как он (чисто к примеру, Виктор Львович) недавно разбил свою машину, и ему мгновенно и бесплатно ее починили, да еще радовались, что к ним обратилась такая персона — ведь никогда не знаешь, как повернется жизнь, а тут уже есть такой знакомый.