Юрий Издрык - Двойной Леон. Istoriя болезни

Палату освещает лишь конус света от дверного тюремного глазка. За отодвинутой ширмой вижу Оксану — красивую молодую девушку лет двадцати. И правда спит. И правда руки в шрамах. Наверное, несчастная любовь (как будто любовь бывает счастливой). Девять шрамов, девять несчастных любовей. Тут действительно может крыша поехать. Но сейчас она спит. Одна грудь оголилась — на кой ляд они ее раздели? Настоящая спящая красавица в хрустальном гробу. Может, я твой принц? Может, подойти и поцеловать тебя в заблеванные уста, и ты проснешься здоровой и счастливой? Ничего, потерпи. Найдется твой суженый. Надеюсь, это будет не жлоб в спортивном костюме с золотой цепью на шее. Впрочем, какая мне разница. Может, со жлобами спокойнее.

Я снова устраиваюсь под одеялом. Уже не помню, когда спал не один, поэтому долго морочусь с бутылкой, которую по дороге из коридора снова наполнил свежей горячей водой. То кладу ее под подушку, то прижимаю к груди, забыв, что воспаление легких мне так и не удалось подхватить, то подтыкаю под нее покрывало, чтоб не замерзла, пока не вспоминаю, где ей место, и посылаю ее пониже спины — в буквальном смысле. Маленькая негодница разомлела и просто пышет желанием, но не выставлять же ее на подоконник, не для того я затащил в койку эту пластмассовую потаскушку. Наверное, самый лучший терапевтический эффект дала бы резиновая кукла из секс-шопа — шекспир-шоу, если уж быть до конца откровенным. Надувная Офелия со спутанными волосами, увенчанными речными лилиями. Мы даже могли бы поговорить:

Она. Какой высокий ум пропал!

Я. Зато все остальное не пропало. Можно к вам между коленей?

Она. Нет, принц.

Я. Я имел в виду — голову к вам на колени.

Она. Да, принц.

Я. А вы заподозрили что-то неприличное?

Она. Я ничего не заподозрила, принц.

Я. Подозреваю, это здорово — лежать у девушки между ног.

Она. Что, принц?

Я. Ничего особенного.

Она. Вы можете быть колким.

Я. Вам пришлось бы попыхтеть, чтоб затупить мое острие.

Она. Вам явно лучше: как бодро и пошло.

Я. Не бойся и не раскатывай губы. На сегодня забавы отменяются. Иди, грей мой зад, замарашка задрипанная. Надувные Офелии не тонут.

Слегка отодвинувшсь от чересчур возбужденной и горячей соседки, прислушиваюсь, как расползается по моим набрякшим, пропитанным химией сосудам вражеский резидент Сульфазин. Однако, пока он никак себя не проявляет: пароли, явки, шифровки — все это выйдет наружу под утро. А пока он вживается в чужую среду, изучает местные обычаи, прорабатывает «легенду» — так, кажется, это называется на шпионском жаргоне. Затаиться, улучить подходящий момент и нанести неожиданный удар — такова его тактика.

Снова надеваю наушники. Однако через час, в четвертый раз прослушав REMIX в стиле рэп — «Killing Me Softly», — я допер, что фонограмма склеена кольцом и если буду слушать дальше, то взбешусь, не дождавшись спасительного выстрела сульфазина.

Поэтому стал лихорадочно искать какую-то другую полуночную радиостанцию. Шкала настройки вдруг сделалась безразмерной, позволяя двигаться и вправо, и влево, сколько душе угодно. Как человек последовательный, я решил не метаться бессистемно в ночном эфире и направился прямо на запад, ориентируясь по красному глазку индикатора. Минут через пять глазок приветственно вспыхнул, и в наушниках послышался инфернальный гогот. Не иначе, дошел до шестьсот шестьдесят шестой волны, подумал я. Но оказалось, что это юмористическая передача, в которой два прибабахнутых диджея рассказывали старые анекдоты, едва не лопаясь от натренированного смеха. Я без особого труда узнал в них своих астральных балбесов-двойников — BEER‘а с BEAR‘ом. Вот пройдохи! Нигде не пропадут.

— Ги-ги-ги! Нет, ты послушай, это типа — вбегает чувак весь потный, в мыле в аптеку — а там очередь почти до дверей — стоять надо черт знает сколько, а он, отдышавшись, кричит: «Пропустите, пропустите, расступитесь — там человек лежит». Ну, все, ясное дело расступаются, а он пробирается к окошечку и говорит: «Дайте… побыстрее… пачку презервативов!»

— Прикольно, блин. А мне недавно такой про «новых русских» рассказали: короче, решил один братан своих удивить. Думает, что бы такое найти, чего у других нет. Обошел все бутики, супермаркеты — одна туфта. Ну, забрел к какому-то антиквару, в натуре, говорит, нужна конкретная вещь, чтоб братва с копыт долой. Антиквар ему показывает какие-то барабаны и говорит: «Эти барабаны сам Страдивари делал. То, что надо». — «Сколько?» — «Десять штук». Ну, сошлись на пяти, братан доволен, барабаны домой припер, ждет братву. Вечером собрались — все чин чинарем — водочка, хавка, телки. «А теперь, — говорит, — я вам свою коллекцию покажу — тут у меня библиотека, тут картины — это вот Рихтер рисовал, а это — Спиваков, а тут шедевр коллекции — барабаны от Страдивари». А среди братвы какой-то отморозок затесался, ну, из интеллигентов, короче. Он, ясное дело, не удержался и пискнул: «Братаны, нас тут за лохов держат: Страдивари скрипки строгал, я точно знаю». Ну, братва к хозяину — объясни, мол. А тот говорит: «Я счас, мигом все выясню. Если что — задушу козла в натуре». Сел в «мерс» и к антиквару. Возвращается довольный такой и говорит: «Чуваки, спокуха, я все выяснил. Страдивари, он, значит, скрипки чисто по приколу для лохов делал, а для братвы он делал барабаны!»