Эльфрида Елинек - Похоть

В подсобных комнатках на заправочных станциях людишки, которым не обойтись без помочей, снова набрасываются друг на друга, без толку растрачивая свой фонд, изливающийся в цветные оболочки, похожие на яркую упаковку батончиков мороженого. Удовольствие заканчивается быстро, а работа тянется бесконечно долго, и вокруг, куда ни посмотри, вздымаются вечные скалы. Эти люди могут запросто размножаться путем бесконечных повторений. Голодная толпа выпрастывает свои половые органы из удобно расположенных дверных створок брюк. А вот окон в этих людишках-домишках не предусмотрено, так что им не приходится смотреть в глаза своим партнершам. Нас держат за скотину, а мы продолжаем беспокоиться о собственном развитии!

Пути земные осенены миром и покоем. В семье всегда кто-то обречен ждать понапрасну или гибнуть в борьбе за собственную выгоду. Мать прикладывает столько усилий ради стабильности и покоя, а ребенок, склонившийся над инструментом, сводит все на нет. Местные жители не чувствуют себя как дома в этих краях, они отправляются на боковую, когда приезжие спортсмены только пробуждаются к настоящей вечерней жизни. День принадлежит им, им принадлежит и ночь. Мать восседает на крепостной стене своего дома и приглядывает за сыном, чтобы тот не расслаблялся. Скрипка не слишком подчиняется ребенку. В журналах для взрослых единомышленники упрямо идут своим путем, чтобы мерить друг друга одинаковой меркой. Люди читают объявления о знакомствах, и каждый радуется маленькому огоньку, который он готов заронить в потемки чужого тела. Усердные мастеровые жизни дают объявления, надеясь встроить свои перегородки в темные чужие закутки. Тягостно быть сытым по горло самим собой! Директор просматривает рекламные объявления и делает заказ для жены, чтобы укрыть ее специальной упаковкой из красных нейлоновых кружев с дырочками, сквозь которые сияют звездочки ее лакомых мест. Одной женщины мужчине мало, однако страх заразиться останавливает его, не дает ему отправить свой бодливый рог на веселую прогулку и лизать мед с чужих кисельных берегов. Однажды он позабудет о том, что член влечет его вдаль, и потребует у жены свою долю урожая: позабавимся на славу! Ходить на сторону можно и дома. Стрелки на матрацах в спальне образуют сложный узор и помечают тропинки, по которым шествуют супруги. Надеюсь, что жар в их очаге никогда не остынет и им не придется заигрывать с собственным разочарованием, раздувая чужие угли. Директору мало жены, но он у всех на виду, вот и ему приходится ограничиваться домашней малолитражкой. Он стремится к самому важному — жить и быть любимым. Другие люди для него — плоды целесообразности, гнущие свои спины на бумажной фабрике сообразно их месту под солнцем: они попали в переплет жизни, нитями которой переплетены книги, они грубо скроены и неладно сшиты. Нужен вой фабричной сирены, чтобы хоть сколько-то их расшевелить. А потом их выставляют за порог, и они падают вниз с высоты своих скромных денежных сбережений. Их лишили руля и ветрил, и жены направляют их корабль в семейную гавань, которую мужчины старательно пытались обойти и заминировать. Их стряхивают с засохших веток, выбраковывают как сухостой. Они лежат на матрацах, охваченные желанием смерти, и жены гибнут от их рук (или продолжают жить, опираясь на скудную руку помощи государства). Они лишены личного пространства, ибо у них нет уютного жилья, они такие, какими вы их видите или какими иногда слышите, внимая пению хора. Словом, ничего в них хорошего. Они могут делать что угодно, однако им не замутить прозрачную воду в бассейне, где жена директора в роскошном купальнике по одежке вытягивает ножки, и одежка эта — самого высокого качества, она обретается в заоблачных высях, недоступных для нас, массовых потребителей.

Вода в бассейне голубая, и она никогда не застаивается. Муж приходит домой после дневных трудов. Не каждому дан хороший вкус. Ребенок сегодня на продленных занятиях в школе. Директор все дела перевел в компьютер, он сам пишет программы, это его увлечение. Ему не нравится дикая природа, молчаливый лес не говорит ему ни о чем. Жена открывает дверь, и он наперед знает, что нет вещи, которая была бы слишком велика для него, чтобы он не мог ею овладеть, однако она не должна быть и слишком мала, иначе придется ее тут же откупорить. Алчность его неподдельна, она ему по размеру, словно скрипка, которую сын прижимает к плечу подбородком. Любящие супруги видятся дома не один раз на дню, ведь все у них идет от души, а белого света им не пристало стыдиться. Муж хочет остаться наедине со своей божественной женой. Беднякам приходится платить, прежде чем им позволят пристать к заветному берегу.