Эльфрида Елинек: Похоть

Мужчина является ни свет, ни заря, словно неприкрытая правда, и берет женщину на абордаж. Он с разгона торкается ей в зад. На бортике ванной подпрыгивают тюбики, подрагивает чехол на крышке унитаза. На полке блестят и покачиваются в такт баночки с кремом. Слышно тишину, которая всю ночь заполняла мужской уд. Потом муж начинает говорить, и ничем его от этого не отвлечь. Женщина стоит на ровном полу, усталая от долгого путешествия сквозь ночь, и ее скважину предстоит теперь расширить и углубить. В ней осталось не больше интимности, чем в прокатном стане, ведь муж вдоль и поперек похваляется ею перед партнерами по бизнесу, грязные выхлопы слов устремляются из глотки директора в горные выси, подтягиваясь к очередному пику. Подчиненные его смущенно молчат. Муж тужится и вновь выдавливает из себя что-то, мы обязательно свидимся вновь. Директор запускает руку в карман ее тела, принадлежащего ему, а вместе они — влюбленная пара, всего у них в достатке. Этот человек сам не свой поболтать на отвлеченные темы, и женщина влечет его всегда. Потому-то он и не в состоянии долго быть наедине с собой, этот шустрый буравчик, он словно цветок, который беспомощно вертит головкой в поисках света, как только выключат рубильник. Ребенок по команде отца уже научился играть в одиночку. Однажды, повзрослев, он запиликает на своей скрипке, став мужчиной и отцом по образу и подобию папиной фотографии в паспорте! Ребенок совсем не помнит, как его нянчила мать, ведь с ним по-прежнему нянчатся, потакая всем его желаниям. Женщина без остатка отдавала себя ребенку, а чему он научился? Тому, что надо иметь терпение, нас учит небо, принявшее вид холма, на который следует взобраться и заработать хороший приз.

Нет, эта женщина не ошибается, сына она уже давно потеряла, он повзрослеет и уйдет прочь. Отец ребенка с силой тянет ее на свет, ей предстоит распахнуть ворота навстречу экспрессу, который с грохотом врывается в нее. Каждый день одно и то же, ведь даже пейзаж хоть сколько-то меняется, будь это от скуки или от смены времен года. И вот женщина стоит неподвижно и тихо, словно раковина унитаза, чтобы мужчина смог справить в нее свою нужду. Он нагибает ее голову в ванну и, вцепившись ей в волосы, грозит словами, что как-де постелешь, так и полюбишь. Нет, плачет женщина, никакой любви она не чувствует. Мужчина уже бренчит пуговицами. Он задирает и натягивает ей на голову нейлоновый пеньюар. В недрах его раздается рычание, словно там — заточенные звери, мечтающие тяжелой поступью вырваться наружу. Батистовую ночную рубашку он запихивает ей в рот, и мужская природа робко являет себя на всеобщее обозрение. Он справляет малую нужду. В ванну, рядом с опущенной головой женщины, из темных кущей его паха с журчанием льется струя. Эмалевая поверхность сияет свежим блеском. В этом уютном окружении член мужа взрастает без промедления. Женщина закашливается, а в это время ей растягивают фланги. Из отвратительных фланелевых штанов является на свет штопор, смоченный белесой жидкостью, после того как мужчина некоторое время, достаточное для возникновения жирного пятна, пожамкал себя и с любовью явил миру свое сокровенное начало в облаке колючих волос. Член слишком рано выныривает на свет божий из своего укрытия. Задницу, тенистую улочку женщины, расширили до предела, и женщина остается далеко позади мужчины. Он поворачивает руль на сто восемьдесят градусов и подставляет себя ее взглядам. В ярости он заставляет ее взяться за свой опадающий сморчок, снова начинающий подрагивать, ему ведь так хочется погостевать в ней, скажи на милость! Он прижимает голову женщины к своему паху, и остаток его излияний, предстающий перед ее наивным взором, окропляет ей волосы. Им, героям, свершившим свой труд, трудно ворочать мозгами. Женщина вымазана спермой. Ей построили красивый дом, и поэтому партнерше некуда деваться, а снаружи стоят бедные строения бедняков, изгнанных из своих укрытий и интимных схронов, десятками выставленные на продажу, на публичный аукцион, на тайное сожжение. И то, что однажды было домом, попадает теперь под молоток господ, руководящих общиной. То, что однажды было чьей-то работой, с силой вырывают из сердец. Мы можем получить что-нибудь обратно лишь от женщин, да и то — мелкой монетой. Куда им, женщинам, деваться, кроме как идти к тем, кто купается в довольстве и силе и приманивает их объедками, слетающими наземь, словно пена с лошадиной морды? Их генераторы производят бесполезный продукт, их генерации создают излишние проблемы. В этот раз директор сумел удержать свою критическую массу до нужного момента. Он окунает жену лицом в свой интимный продукт, а потом заставляет ее глазеть на его интимную область. У нее нет желания умащать себя едкой струей, но этого требует любовь. Ей нужно обиходить его, облизать дочиста и промокнуть волосами. В свое время Иисус выиграл это соревнование, когда женщина отерла его волосами. В качестве завершающего аккорда женщина получает удар по заднице, рука господина грубо шарит по всем ее прогалинам и трещинкам, он лижет ей затылок, волосы ее свешиваются в ванну, он с силой тянет ее за клитор, так что у нее подгибаются колени, а задница выгибается, словно складной стул, куда денешься, ведь столько людей слушаются ЕГО команд.