Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

– У меня к вам будет огромнейшая просьба, Михаил Леонидович...

Прозвенели невидимые колокольчики – вот оно, начинается.

– ...в понедельник я кладу к нам в отделение родственника, оперировать аденому, и если бы вы лично согласились...

– Какой разговор, Эльвира Александровна! – громко сказал Миша. – Только напомните мне, пожалуйста, в понедельник, а то могу забыть.

– Спасибо, Михаил Леонидович. Конечно, напомню. Моя признательность...

– А вот это вы оставьте, – перебил Миша. – Какие счеты могут быть между своими?

– Между своими-то как раз и бывают счеты! – влез в разговор кардиолог Мелконян. – А между посторонними – только расчеты.

– А вас, Артур Гамлетович, я бы попросила о консультации, – улыбнулась Эльвира.

– Вас я готов консультировать ежедневно! – сверкнул глазами Мелконян.

– Я имела в виду не себя, а родственника, – улыбнулась Эльвира. – Мне пока еще, слава богу, кардиолог не требуется.

– А-а, родственника, – сразу же поскучнел Мелконян. – Хорошо, делайте ему развернутую биохимию, эхо, экагэ, само собой, и как все будет готово, звоните мне. А этот родственник, извините мое любопытство, вам кто?

– Это свекор моей сестры, можно сказать – наш общий свекор...

«Наш общий свекор» представлялся Мише сухопарым донжуаном с претензией на элегантность, а казался толстым одышливым стариком с сизым носом и отвислой нижней губой. Действительно, надо совсем выжить из ума, чтобы вообразить себя такого вот «красивого» способным вызвать симпатию у юных дев.

Миша очень боялся, что «клиент» чисто по-человечески может ему понравиться. Это серьезно осложнило бы его задачу. Одно дело – избавить мир от неприятного субъекта, и совсем другое... Напрасно волновался – Николай Николаевич с первой же минуты знакомства повел себя самым что ни на есть отвратительным образом.

– Анестезиолог? – просипел он, ощупав Мишу с ног до головы глазами. – Ну-ну. Ты уж постарайся – за мной не пропадет!

И это при всем честном народе – заведующем урологией, лечащем враче, Эльвире Александровне и медсестре. Ой как хорошо!

– Господин Плашницкий! – Миша прекрасно помнил фамилию «клиента», но достоверности ради заглянул в историю болезни, которую как раз держал в руках. – Вы немного забываетесь. Здесь больница, а не кабак. и я вам не официант, а заведующий отделением!

Праведный гнев всегда удавался ему хорошо. Ничего сложного – сдвинул брови, пораздувал крылья носа, немного повысил голос. Да и тренировки сказываются – каждую неделю приходится выставлять из кабинета тех, кто пытается всучить нищенскую или стремную взятку.

– Извините, не хотел вас обидеть. – Грубиян сразу пошел на попятный, и Миша сменил гнев на милость.

Тут же, у постели больного, обсудил с урологами тактику. Разумеется, тактику наркоза определяет анестезиолог, и никто больше, но согласовать свои действия с коллегами никогда не мешает – общее ведь дело делаем. Операция планировалась на четверг, в час дня.

– Но мы рассчитываем, что в любом случае Николай Николаевич пробудет в реанимации до понедельника, – предупредил заведующий урологией.

– Разумеется, – кивнул Миша.

Своих, как и всех блатных, в выходные и праздничные дни из реанимации в отделение старались не переводить. Считалось (и совершенно справедливо, надо сказать, считалось), что дежурный врач с дежурными сестрами не могут обеспечить тяжелому больному должный прием.

Миша уже наметил план действий, и согласно этому плану «клиент» должен был уйти или во время подготовки к операции, или непосредственно в ее процессе. Если уж сорвется – придется «дуплить» его у себя в отделении, но это последняя возможность, ее следует держать в резерве, про запас.

С деталями Миша определился по дороге в свой кабинет. Оттолкнулся от того, что «клиент», страдавший сердечной недостаточностью, много лет сидел на дигоксине и решил применить верапамил, который в больших дозах и сам по себе мог вызвать остановку сердца, а в сочетании с дигоксином – стопудово.

«Назначу ему прямо с утра в четверг капельницу с панангином... – прикинул в уме Миша, – и забабахаю туда верапамила. Верапамил надо будет купить, в отделении его лучше не брать – а ну как... И банку („банками“ Миша называл и флаконы, и полиэтиленовые емкости с растворами) хорошо бы уничтожить... Нет, сразу нельзя – подозрительно. Была банка, и вдруг нет ее! Может навести на размышления... Хорошо, а если подменить? Да, это наилучший выход! „Сотенную“ банку легко спрятать в кармане штанов».