Александр Ермак - Большие П.

Но вот уж зря так высказывают бабы неразумные в делах строительных. Ведь ежли наши избы подпереть подпоркой, что у соседа всегда спереть можно, то постоят они еще, не завалятся. Давно они построены на совесть и долго еще им стоять на ней держаться, потому как других домов у нас нет и не будет, не зря же мы принимаем и принимать впредь продолжим решения соответственные о повсеместном обеспечении желаемым жильем всех желающих к желаемому году по желаемой цене. Так что по сути нет проблем с проживанием и прибавлением народонаселения – любая пиздючка может ознакомиться с важными документами в персональном клозете, по которым решения после постановления для более детальной проработки растаскиваются в желаемом для удовлетворения соответственных нужд количестве.

Ну, а если отписала какая тебе ля вперед меня, так не ее слушай просто так, к голословным мандатым почтения нету. Факты, факты и только факты, как завещал нам великий и всемогущий Л. А факты упрямо бьют в лицо. Ведь, чтобы полностью и бесповоротно избежать спекулятивных инсинуаций и не потерять в глазах соседских поселений наш пиздюковский имидж, не даром, а за большие деньги проводим мы спорадическую и всеобъемлемую перепись народонаселения. И туда, и сюда, и вдоль, и поперек, ходят, а чаще и вовсе стоят, а то и просто-таки лежат-фантазируют во всем подкованные и всюду подогретые переписчики. Заносят они в кондуиты в точности, что им скажут, что покажут, ну и что самим привидится. Так что в итоге получается объективнейшая с точностью до экземпляра картина, сколько и каких имеется пиздюков в селении нашем без конца и без края. Так же мы убеждаемся: не малы и не высоки пизюдки наши – длиннаж, что надо, средний рост на вырост. Мужики на грезах о манге вспоенные – поджары и умом морщинны. Бабы от раздумий напрасных – опухлы. Дети – все равно имеются. Так что в нужном количестве и подобающем качестве на квадратный метр за годом год пиздюк проходит как хозяин непонятной родины своей.

В связи с вышеуказанным, то есть опираясь на истинно народные факты, ответственно и по всем статьям заявляю, что, согласно последней переписи, пиздюков первостатейных у нас достаточно. Ну, а если ты нашим фактическим переписям не веришь, то, собственной персоной покосись по сторонам. Зыркни влево, глянь вправо. Вот один пошел, вон второй вернулся, третий лежитзачемвставать… Видишь?! Убедился?! Достаточно у нас пиздюков! Достаточно! Более, чем достаточно!

Если ж ты по переписи взглядом в имена наши пиздюковские вперился, то так ведь и здесь мы стремимся к идеальному. Местный наш поп Никодим пособил с пиздюковской сутью разобраться, привести в надлежащее соответствие форму и содержание. Хотя сам он тоже прозрел не сразу. Все по старинке дела вел от утрени к вечерне через обедню пропускал без закуски и жаловался, что несмотря на божье благоволение ни черта не получается. Александры не защищают, Викторы не побеждают, а Феклы бога хоть и славят, но не с той стороны. Однако ж как-то по случаю допер Никодим, что не в ту сторону одеяло религиозное натягивает. Это не пиздюков надобно менять, а имена под них подстраивать. Вымусолив на всенощной такую идею, Никодим в соседний район на повышение квалификации смотался, где полностью и обернулся в отца Онания. Говорит, что это и есть его сверху предначертанное настоящее пиздюковское имя, так как все его старания получить полное божественное удовлетворение результата не дают. Как ни старайся, а сплошь и рядом выходит имитация. По несколько раз на дню имитирует, мучается, а семя божье не туда расплескивается, в благодатную чреву не попадает.

Вот после собственноручно проведенной реформации стало быть и объявил попец, что отныне можно в полной гармонии свести устремления свои и соответственное имя, приняв современное мыслеизмышление. А прослышав про то, так и повалил к нему народ с утра пораньше и на ночь глядя. Все в чем мать родила в лохань падают, а отец Онаний кунает их за разные места, кунает, да и вопрошает о своем сверхъестественном:

– Веруешь ли ты в Аскезу, чадо мое, веришь ли?

– Не верю, – глядит в отражение ужасенный пиздюк.

И кунает его тогда отец Онаний дальше, переспрашивает ангельским фальцетом:

– Веруешь ли ты в Аскезу, чадо мое, веришь ли?

– Не верю… – уж закатывает глаза нахлебавшийся.

И суровеет тогда голос попца. И снова кунает отец Онаний, держась за окружности и выпертости. Кунает, кунает, пока своего не добьется: